Юрий Алексеевич лежал дома под тёплым одеялом и не мог согреться. Мать поставила перед ним полную кружку чая, дала сухую майку:
– Юрик, надо идти на больничный. Так нельзя.
Без очков его взгляд был беззащитным и детским:
– Мам, это невозможно… Я только приручил их… Я пойду на работу.
Утром директрисе нанесли визит. По коридору продефилировала красивая женщина в норковой накидке. Вслед за секретаршей зашла в кабинет, не дожидаясь приглашения, села, закинув ногу за ногу.
– Я Гершунина, – это было сказано как «Я королева Елизавета». Это была жена заместителя мэра города.
– Я вас прекрасно помню, Лариса Валерьевна. У вас проблемы?
– Проблемы у вас. По какому праву вы в элитное учебное заведение принимаете сомнительных учителей?
– Это не сом…
– Он должен быть уволен.
– Но законодательство на его стороне…
– Тогда будете уволены вы, – Гершунина взметнула норковым подолом и вышла из кабинета, чуть не сбив секретаршу.
К концу рабочего дня вымотанная директриса сидела за столом, уставившись в одну точку.
– К вам тут, Людмила Борисовна, – Светочка, улыбаясь, пропустила Нинку Решетняк из 10 «Б». Девочка зашла в кабинет, строго посмотрела на Людмилу Борисовну:
– Здравствуйте! Мы всем классом решили, что имеем право выразить своё мнение. Вот! – она положила на стол письмо и вышла.
Что здесь? Час от часу не легче… Людмила Борисовна нацепила очки:
– «Мы цивилизованные люди и знаем, что такое ВИЧ. Мы также знаем, что для нас он не опасен… Стыдно преследовать человека за то, что он болен. У него и так тяжёлая жизнь… Это самый лучший учитель в школе… Мы хотим заниматься только у Юрия Алексеевича.» Из 25 детей подписались 20. И первая – «неудобная Нина Решетняк» – слишком правдивая, слишком независимая, как говорили учителя… Людмила Борисовна расплакалась.
Юрий Алексеевич всё же ушёл на больничный, дома то апатично сидел перед телевизором, то мерил шагами комнату. Мать как-то робко подала голос:
– Юрик, может, уволишься? Тяжело тебе.
– Нет, я первый раз почувствовал себя нормально, мама. Я ни в чём не виноват… Я там на своём месте! Больше, чем эти старые клушки.
Он стоял в учительской перед расписанием. Тяжело дыша, подошла Надежда Николаевна:
– Вы тут болеете, а из-за вас Людмилу Борисовну увольняют…
Он нервно сглотнул, вытер вспотевшую ладонь о пиджак, протёр очки и медленно вышел из кабинета.