Но случайной жертвой стихии оказалась не одна Горевуха. Всем Дроздам в этот день пришлось лихо. Кто-то не успел запастись дровами, кто-то не убрал сено от сумасшедшего ветра, кому-то не довелось вовремя попасть домой.
Злая вьюга веселилась, видя, как на Мельничьей улице оказалась запертой в снежном капкане груженная зерном телега. Ее добрый хозяин мужик по имени Фрол никак не ожидал прихода зимы и не позаботился заменить телегу на сани. И теперь верная Сивка стояла посреди снежных заносов не в силах сдвинуться с места, меж тем как снега прибывало все больше и больше, и конца краю не было видно этому бесчинству.
– Эй, Макарыч, ты, никак, зимовать тут собрался, – услышал знакомый голос горе-ездок и увидел сквозь белую пелену своего кума Митьку, здорового крепкого детину с большими красными кулаками, в лохматой волчьей шапке.
– Подсобил бы, брат, – угрюмо глядя на свою поклажу, попросил Фрол.
– А кабы не мочь, можно и помочь, – смеясь, ответил детина и тут же растворился в снежной дымке.
– Куда ты? – только и успел крикнуть Фрол.
А его шустрый кум уже ломился своими пудовыми ногами в ворота соседских дворов и запускал снежки в запорошенные окна. Через несколько минут вся улица, словно растревоженный улей, высыпала на дорогу, и дюжина мужиков, и сильных, и проворных, и щуплых, и неповоротливых – всяких, выталкивала упрямую телегу из снежного болота.
– Эх, раз! То-то хорошо, – радовался Митька, впрягшийся в телегу заместо старой Сивки.
Так и помогли незадачливому Макарычу справиться с бедой. Народ в Дроздах промеж себя дружный, не даст другу пропасть.
А как одной парой рук обойтись, когда огромная кадка с мочеными яблоками бабы Назарихи, что жила у самого пруда, съехала по промокшей насквозь земле прямо к берегу да так и замерзла, сроднившись с ледяной прибрежной коркой? Назариха так громко голосила с горя, что перекрыла своим голосищем вой пурги. И на ее крики сбежались в испуге все соседские бабы и девки и вытолкали бочку из низины, а потом и дотащили голыми руками до сарая. Куда лучше потаскать на себе тяжелую бочку, чем вздрагивать понапрасну от дикого бабьего вопля.
Пока Назариха плакала на радостях да порывалась угостить благодетельниц яблоками, те уж бежали с метлами и лопатами скорей на главную дорогу. По ее мощеному хребту больше всего ездили повозки с товаром на базар и обратно. По ней ходили дроздовцы по воскресным дням в церковь на службу. Этим же путем бегали детишки в сельскую школу, единственную на всю округу. А теперь всем миром дружно и ладно и мужики, и бабы чистили дорогу от толщи снега, налипшего на мерзлые камни. Измучились, устали, зато согрелись, развеселились. С таким народом любой мороз нипочем.