Он сел напротив меня, расставив худые, как у кузнечика, ноги, улыбнулся и ещё раз повторил, с видимым облегчением:
– Как я рад вас видеть, Эрих. Честное слово! До чего же я рад тебя видеть!
– Я тоже.
Я не солгал. Власть меняет людей, но война и фрайкор1 не забываются. Сколько бы ни пытался вычеркнуть их из памяти, и даже если стереть саму память. Человеческий мозг – странно устроенная машинка.
– Куришь?
– Нет.
– А я научился. Дорваться до тысячи удовольствий и ничего не попробовать? Мы стали жить лучше, Эрих, и веселее, но вряд ли дольше. Извини, я так рад, что болтаю чушь. А ты ведь совсем не изменился. И, наверное, очень устал?
– Выспался в вагоне.
– О! – он вдруг неожиданно подмигнул. – Секретный шик, высший класс. Почём нынче ракеты?
– Геллер за ящик. Но только если знаешь пароль.
Он засмеялся.
– А я не знаю пароль. «Энциан»? «Тагесблатт»? Я всё позабыл. Позабыл абсолютно всё, когда стал чиновником, Эрих, у меня отрастает брюхо. Помнишь ту медсестричку? Теперь она заведует центром Нохта и снабжает меня снотворным. И ничего не меняется.
– Правда?
– Ничего.
– Ничего…
Первое впечатление ушло. Незнакомый город вокруг зиял провалами, и этот бывший мертвец чувствовал пустоту. Он хотел говорить с пустотой. Вокруг Вестерхайма громоздилась пустыня, индустриальный плац, наскоро залитый асфальтом.
– Я рад, что ты жив.
Сказал человек, однажды стрелявший в меня.
Мы прошли в зал.
Музейное эхо отражало шелест шагов. Бессер взял меня за руку, проводя между хлипкими стеллажами с кипами пожелтевшей бумаги. Бюджет выделялся слишком неравномерно, и отложения прошлого заполняли архивы картонными папками и микрофильмами, издающими запах горелой плёнки.
– Садись.
Он настроил проектор. Аппарат зажужжал, и белое пятно на стене сменилось уже знакомой мне фотографией. В поездке я тщательно изучил все документы.
– Герман Хеллиг?
– Был одним из моих лучших сотрудников.
– Самоубийство?
– Именно это и хотелось бы выяснить. Такие случаи дают отвратительный резонанс, дружище. Хеллига я знал лично, он был очень уравновешен. Вот мы с тобой не на своём месте, Эрих, чиновников из нас не получится, а он был чиновником до мозга костей. Его последним объектом стал «Эдем».
– Дом престарелых?
– Скорее пансионат. Не очень-то романтично, верно? Совсем не урановые рудники. Но кому-то нужно работать в таких местах. Более того, многие даже рвутся. Скучные, дурнопахнущие подвалы – настоящий подарок для опытных крыс. Ткани, зерно, консервы… Государственная кормушка в последнее время опять оскудела, мы подорвали кредит доверия. Хеллиг был лучшим, пока не надел на шею электрический провод.