– Восемнадцать.
Окита задумчиво подпер голову рукой и уставился на профиль Тэкеры, едва освещаемый огнями ночной Уцуномии.
«Еще ребенок, а уже стремится взвалить на свои плечи такую ответственность», – подумал он с удивлением.
– Пока ты здесь, мы оберегаем тебя. Можешь на время перестать заботиться обо всех сразу.
Слова мечника тронули девушку. Обернувшись, она попыталась уловить подвох.
– Ты же единственный прекрасный цветок в нашем отряде. Разве можем мы допустить, чтобы ты несла свое бремя в одиночку?
На щеках Тэкеры выступил едва заметный румянец.
«И как его понять? Бросается из крайности в крайность. Куда делась вечная подозрительность?»
– Спасибо, – благодарно улыбнулась Тэкера, впервые за все время разговора расслабившись. – Оказывается, иногда и ты бываешь приятным собеседником.
Окита довольно ухмыльнулся.
– Пошли. Кажется, Шимпачи созрел для фирменных историй о своей жизни.
Удивленно вскинув брови, Тэкера поспешила за ним.
Они как раз успели к началу действа, и не пожалели. Пропустить такое было бы непростительной оплошностью.
Шумный разговорчивый Шимпачи сейчас был «в ударе». Его товарищи, пьяные в стельку, валялись по полу от смеха.
Тэкера стояла, облокотившись о стену и согнувшись пополам от хохота. На ее глазах выступили слезы, и она то и дело смахивала их рукой.
Рядом с ней стоял Содзи и так же в голос смеялся.
Следующим рассказывал Харада. Его историю с неудачным сэппуку Тэкера слышала не впервые, и каждый раз поражалась простоте, с которой достаточно серьезная ситуация обратилась в шутку.
Однажды один из самураев Мацуямы назвал Саноскэ деревенщиной, неспособным правильно совершить сэппуку. Желая доказать обратное, самурай немедленно выхватил меч и вскрыл себе живот. Он выжил, потому что рана оказалась неглубокой. И вот теперь она стала предметом гордости самурая. Отсюда, как оказалось, и берет начало так называемый «фамильный герб», придуманный самим Харадой: перечеркнутый круг. Не мудрено, что, при первой встрече Тэкера не узнала его: этот символ ей не приходилось видеть раньше.
Рассказ этот заставил улыбнуться даже Хиджикату, пусть даже снисходительно. Его внимательный взгляд тут же выхватил присоединившихся к веселью Тэкеру и Окиту и отметил, что напряжение между ними пропало окончательно.