В общем, всё, приехали. Уже плохо соображая, быстро отщелкиваю спереди крокодилы подтяжек, не расстёгивая штаны – ведь на размер больше, – сдергиваю их и – свобода, чувство невесомости и счастья, которому не мешает даже крепкий запах хлорки и не отвлекают похабные надписи на стенах. Кстати, один раз довелось побывать мне в учительском туалете, там тоже все было расписано, и куда более затейливыми надписями, чем у нас. Кто бы это мог сделать? Наверное, географ, про него уже тогда говорили, что он жуткий похабник.
Да, так вот, как я и говорил, наступило чувство облегчения, невесомости, счастья и все такое, но моя попытка встать оказалась безуспешной. Что-то удерживало меня сзади. Отстегнутые подтяжки – это знамя полка, доверенное отцом, – лежали на тарелке унитаза, а сверху лежал балласт, избавившись от которого я почувствовал ту самую невесомость, причем балласта было много.
Я и так был крупным ребенком, но на нервной почве организм выдал запас на пару дней вперед.
Ситуация кардинально меняется – рай опять превращается в ад. Я в позе орла прикреплен одним концом подтяжек к брюкам, а другой конец безнадежно завален в унитазе. Любое неудачное движение – и не только «знамя», с которым и так всё уже не очень, но и брюки могут пострадать.
Как-то извернувшись на 180 градусов, я отстегнул крокодилы сзади и освободился от подтяжек. Что было дальше, помню, но рассказывать не буду: рассказ получится явно не застольный. Скажу только одно: знамя бросать нельзя, что бы с ним ни случилось и как бы тяжело и неприятно тебе ни было. Вот я и не бросил. Зря, что ли, мы в детстве столько книг про разные подвиги и героев читали. И вправду, безвыходных ситуаций не бывает, весь вопрос, что ты сочтешь выходом, достойным тебя, но сейчас не об этом.
Подтяжки я всё-таки спас, бабушка их отстирала, а папа так до сих пор ничего не знает. Вывод, сделанный мной уже много позже происшествия: если тебе кажется, что все плохо и выхода нет, – не отчаивайся. Относись философски, подумай: может, спустя какое-то время ты будешь с юмором вспоминать об этом, а то, что воспринималось как неразрешимо ужасный факт биографии, покажется забавным приключением и, может, ты даже напишешь об этом рассказ, как это сделал я.