– Так все-таки, с кем имею честь? Вы по рекомендации? – промямлил Карл, стараясь не смотреть мужчине в лицо.
– В какой-то степени, – отвратительно бодро отозвался молодой человек. – Мне рекомендовали вас, вашу Гильдию, в качестве чрезвычайно выгодного предприятия для вложения активов.
– Вот как…
Дело принимало все более странный оборот. Мало того, что незнакомец до сих пор не представился, самым возмутительным образом игнорируя правила хорошего тона, так он еще и с порога перешел к делу, размахивая кошельком, судя по костюму, не тощим. Герр Воренбах совсем потерялся.
– Но, пожалуй, вы считаете меня наглецом, – прочел его мысли визитер. – Ведь я до сих пор не назвал себя.
С этими словами он извлек из нагрудного кармана визитку и, на манер игральной карты, метнул ее на стол перед Карлом. Тот двумя пальцами поднял плотный прямоугольник цвета сажи с серебряным тиснением витиеватых букв, поправил очки и близоруко поднес к глазам.
– Уильям Хофман, сын ныне покойного графа Хофмана. Как бы то ни было, титул я не унаследовал, ведь союз моих родителей был в высшей степени морганатическим, но я все же располагаю его средствами, как единственный отпрыск.
Исполняющий обязанности издал неопределенный звук.
«Только морганатических мне не хватало…»
Тем временем, назвавшийся Уильямом Хофманом, продолжал разливаться о непростой судьбе своей матушки, певуньи из безымянной деревушки на Альбионе, повстречавшей благородного господина и потерявшей голову от страсти. Голос, к слову, у него был поставлен превосходно: можно было не сомневаться ни в вокальных данных его матери, ни в том, что каждый конторский служащий из Дома Зодчего уже знает все подробности их беседы. Стервец.
– …и вот, с тех пор, как скончался мой опекун, а я вступил в возраст, с которого могу распоряжаться средствами из фонда, я ищу, куда могу вложить их и преумножить, – вернулся в прагматичную колею герр Хофман. – Можете быть уверены, я не из тех безответственных наследников, которые проматывают все до гульдена, а после влачат жалкое существование, прикрывая позор отцовским именем. Я – человек дела. И, быть может, – тут он драматично склонил голову и прижал пальцы, обтянутые черной кожей, к губам. – Может быть, отец будет гордиться мной из пиршественного зала в Вальгалле! И поднимет кубок медовухи…