– Я нэ… – начал было Эшкуватов.
– Старшина, – перебил его Чернецкий, – кока отнести на камбуз, закрыть его там, выставить у дверей вахту и не выпускать до тех пор, пока не будет готов обед!
– Есть, товарищ старший лейтенант, – ответил дежурный по низам. – Ну что, кокша, пошли, родной!
…Через 50 минут дежурный по низам доложил на ГКП о том, что обед готов. С чувством хорошо выполненного долга старпом включил внутрикорабельную трансляцию и объявил:
– Команде обедать!
Ну вот, теперь можно и заправиться. Целей по-прежнему не было. Да и какой дурак сейчас в открытое море полезет? Все нормальные моряки где-нибудь по бухтам или за островами отстаиваются, пережидают эту «голова-ноги» погодку, будь она неладна. Но сначала нужно было побеспокоиться о своей вахте. Придерживаясь за МИЦ и переборки, старпом догрёб до двери на ходовой мостик и крикнул:
– На мостике! Обедать кто будет?
Андрюха Брыкалкин просто не ответил; вахтенный же рулевой, услышав про еду, издал долгий икательный звук, резко отвернулся и замахал отрицательно рукой. Всё ясно, они кушать не хотят, аппетит ещё не нагуляли.
– Штурман, порули минут десять. Я в кают-компанию спущусь, пообедаю. Потом ты пойдёшь.
– Добро.
Сергей спустился с ГКП и направился на камбуз. Вестовой (матрос, который накрывает стол в кают-компании) лежал пластом, поэтому набирать еду нужно было самому. На ходу старпом представил, как он положит себе полную тарелку каши, цепляя куски мяса побольше (еды хватит на всех, так как круг желающих принимать пищу был сегодня чрезвычайно мал); как хорошо разварившийся рис, добротно приправленный жиром и бульоном тушёнки, издавая соблазнительный запах и чуть паря, горячей аппетитной горкой будет лежать перед ним… Чернецкий сглотнул набежавшую слюну.
В коридоре старпом увидел двух мичманов: боцмана и старшину команды гидроакустиков, они, как всегда, не укачались. Боцман был способен даже курить, он зашёл в умывальник команды и дымил там от души.
– Ну ты, боцман, даёшь! Сколько на тебя смотрю – удивляюсь. Я на качке курить не могу, на дух не надо.
– Это у меня, Сергей Николаевич, организм такой крепкий, позволяет курить в любой обстановке. Но знавал я во Владике одного артиллериста на эсминце, в годах уже человек был, целый капитан-лейтенант (флотское офицерское звание, соответствует армейскому капитану), а в любой шторм укачивался, болел страшно, никогда не привыкал. Но всю свою жизнь морячил, на берег не уходил. Очень уж он море любил.