Исай умолк.
Глеб хмыкнул, информация дай боже. Сказал:
– Не так плохо, Исай, не так плохо, это уже кое-что.
И хотя в этом сообщении ничего не было о характере Тамары, о ее жизни до мужа, об отношениях с Сыняновым, тем не менее определенная картина вырисовывалась. Корозов отпустил начальника охраны и отправился к Былеевой.
Глеба ждали. Дверь открылась сразу же, стоило только его охраннику прикоснуться пальцем к кнопке звонка.
Корозов вошел в просторный холл. Навстречу из зала вышла Тамара, в тонком обтягивающем коротком платье бледнозеленого тона, сквозь которое были хорошо видны все изгибы красивого тела. На высокой груди – большой вырез, почти целиком открывший грудь. На длинных стройных ногах – изящные золоченые босоножки на высоком каблуке. Женщина определенно владела искусством производить впечатление на мужчин, разжигать в них страсть. Покачивая бедрами, подошла к Глебу, приветливо протянула руку тыльной стороной кверху, как бы предлагая ее для поцелуя:
– Я очень рада, что ты принял мое предложение, Глеб.
На ее лице не было той отрешенности, какую Корозов видел на кладбище. В этом вызывающем наряде она уже не выглядела потерянной и грустной.
Глеб пожал ее руку. Все нормально. С чего бы ей находиться в унынии? Поход на кладбище – это определенный ритуал. И что касается мужа, ведь она не может знать, жив он или мертв. После похищения она не видела ни живого, ни мертвого. Поэтому наверняка верит, что тот жив. Так и должно быть. А молодость берет свое, хочется быть красивой и неотразимой. Это естественно.
Однако, приглядевшись, заметил в глазах женщины нечто похожее на смятение. Какое-то беспокойство. И эту взволнованность она не могла скрыть, даже когда пыталась улыбнуться Корозову. Все не походило на игру. По крайней мере, Глеб не улавливал игры. Но если все-таки была игра, тогда Тамара просто безупречна в ней. Корозов был озадачен.
Женщина взяла его под руку и провела в зал. Здесь минимум корпусной мебели, диван с креслами, картины на стенах и огромный стол посередине, уже заставленный блюдами с кушаньями для большого застолья. А домработница все сновала и сновала туда-сюда, поднося новые разносолы.
К столу было приставлено всего два стула напротив друг друга. Корозов понял, что за столом больше никого не будет. Удивленно остановился у двери и посмотрел на хозяйку дома, и она, понимая его немой вопрос, неторопливо объяснила: