Я получила первый призыв к колдовству, который теперь считаю обрядом крови, во время всех этих исследований взрослой жизни. Мы с Даршаком занимались сексом на диване. В целом наши любовные ласки были невинными, немного неуклюжими, но с удивительной, редкостной чувственностью. Я водила пальцем по изгибу его брови, а он зарывался лицом мне в шею так, что я чувствовала, как меня щекочут его длинные ресницы. В ту ночь наши угловатые подростковые тела создавали горы из одеял. Спустя десять минут усердных попыток Даршак, хихикая, спросил меня, не обмочила ли я постель. Спросил из-за хлюпающего влажного звука, появлявшегося, если мы двигались.
Мы откинули покрывала и обнаружили, что были мокрыми, от колен до груди, вымазанными в теплой, липкой субстанции, черной в пятнистом свете луны. Прибежав в ванную, мы включили свет и увидели, что это кровь. Как-то сразу же кровь появилась везде. Брызги на стенах, грязные мазки на полу, бегущие по душевым занавескам вниз на плитку струйки, заполняющие слив. Мы не знали, откуда она берется, я не ожидала месячных в тот момент, да и вообще они всегда были малокровные.
Включив душ, мы посмотрели вниз на пенис Даршака, чтобы выяснить, не поранен ли он. Мне показалось, что я заметила там небольшую царапину; Даршак схватился за занавески, когда у него подкосились ноги. Он пошатнулся и упал навзничь и ударился бы головой о плитку, если бы я его не подхватила. Его лицо было изможденным, серо-молочного цвета. Я кричала его имя: «Даршак, Даршак» и думала, что он умер. Я понятия не имела, что делать. Не раздумывая, я выскочила из душа и выбежала за дверь, в ночной сад, взывая о помощи. Я ломилась в первую попавшуюся соседскую дверь, но никто не отвечал. Я поняла, что была голая и вся в крови. Забежав назад в наше бунгало, чтобы схватить полотенце, я увидела, что Даршак открыл глаза. Казалось, с ним все в порядке. Я забралась в ванну, чтобы попытаться вытащить его оттуда и вытереть. Но кровь по-прежнему обильно текла по моим ногам, большими комками скатываясь в сливное отверстие. Настала моя очередь потерять сознание.
Что-то во мне высвободилось. Я хотела вернуться к дикой природе. Разрушать цивилизации. Трахать женщин. Мои ненасытные аппетиты пожирали меня. Я перестала есть. Я чувствовала, что это мне не нужно. Я могла питаться солнечным светом. Его было так много, что я могла глотать воздух. Я никогда не была голодна, я больше не хотела принимать участие в жизни, установленной для меня. Я просто больше не могла. После обряда крови я пробудилась. Я в полной мере ощущала натиск и мощь моих сил, я была стрелой, выпущенной в воздух, и ветер стремительно обдувал мои острые контуры. Свободно летящая. До тех пор, пока мир мужчин не поднял свой щит. И вот моя стрела вонзилась, точно в лоб Медузы.