Плевать на них. Все равно сдохнут, не от ножа, так от дурной болезни, голода или старости. Двести лет назад они ползали по британским трущобам, а сейчас и воспоминаний о тех местах не осталось. Лондон, Англия, даже Австралия для оставшегося в живых человечества – пустые звуки. В умирающем мире остались лишь две точки на карте, которые что-то значат: Аделаида и Купол.
На обратном пути в батискафе говорили только о Джеке и «вороньем глазе». Но завтра имя уже забудут. У шахтеров память короткая. Никто не поминает Хана и Зига, которые погибли полгода назад. Зато до сих пор рассказывают новичкам, как тогда обрушился громадный ледник, с треском проламывая океанское дно, вминаясь в шахту, размазывая людей по Стене. Тоннель напоминал… Как бы объяснить… Видел до войны трубочку с кремом? Нет? Не свезло тебе. Знатное лакомство. Было. Давно это было…
Да уж, давненько. С той проклятой войны прошло больше шестнадцати лет. Ну и раз уж начал считать… До свидания с Клеопатрой осталось отработать меньше пяти. Киф закрыл глаза. Все мысли возвращались к побегу в прошлое. Скоро. Скорее бы! Он представлял, как сядет в машину времени, а потом заискрится зеленый туман… Дальше не углублялся, не прорисовывал мысленно образ египетской царицы. Клеопатра была намечена тонким контуром, штрихами. Разве важно, какого цвета волосы и какой длины ноги? Будто бы, увидев, что у нее маленькая грудь, Киф откажется от своей затеи и пойдет в древнеегипетский кабак, пить с горя. Нет, она не женщина и даже не символ. Она – отличный способ хлопнуть дверью напоследок.
«Все равно поимею!», – мысль гудела в висках, когда он вгрызался в очередной пласт эребуса. Непонятно, кого Киф имел ввиду: Клеопатру, Корпорацию, Старуху-с-косой или всех их вместе взятых.
* * *
А потом в Купол заявился Фрол. Здоровенный мужик из далекой северной страны, который три года назад горбатился вместе со всеми, но вдруг надолго исчез. Все решили: помер. Но, смотри-ка ты, вернулся. Секретничать не стал, выложил всю подноготную.
– Я же в прошлый раз устроился на шахту ради дочери, хотел подарок сделать на совершеннолетие. Отправить на денек к теплому морю.
Тут он достал из кармана пожелтевшую фотографию с заломами и оторванным уголком. Улыбающиеся мужчина и женщина, надпись по верхнему краю: «Привет из Крыма, 1967». Семейная реликвия! Только русские настолько сентиментальны, чтобы таскать годами кусок картона с выцветшими предками, имена которых уже и не вспомнить. Подарок удался, девочка провела день в раю. Но потом пришлось очнуться в опостылевшей реальности.