Я вступилась за безлюбных фермеров и объяснила, что фермерское хозяйство – это работа, потому фермер не может днями напролет гладить детенышей, упиваясь чувствами, иначе он ничего не успеет сделать и сорняки задушат пшеницу и т. д. Фермерское хозяйство все равно что родительство: можно поворковать минутку над чужим ребенком в колясочке или котенком, забравшимся в бокал для бренди, но когда впереди расстилается повседневная жизнь, то приходится заниматься делами, и если к тебе сунутся детки, то ты отпихнешь их и продолжишь заниматься делами.
Как-то ранней весной сестра предложила посетить ферму Тернера, где разводили и овец, и коров. Она прослышала, что там народились первые ягнятки. А кроме того, она желала выяснить, нельзя ли включить фермера Тернера в наш Список, ведь у фермера хватает преимуществ. Конечно, она надеялась, что он окажется фермером, любящим животных. Я сомневалась, поскольку уже видела его – угрюмый, толстый и в грязной майке. Но мы все же пустились в путь по меже с целью расследовать ситуацию, а по дороге нарвали вербы. Мама любила, когда ветки вербы стоят в коричневом кувшине в прихожей, напоминая о скорой весне.
У фермы Тернера мы перелезли через развалившиеся ворота и заметили на той стороне поля корову, которая странно себя вела. Подойдя ближе, мы увидели, что голова этой молодой коровы застряла в брошенном плуге, который ржавел у дальних ворот. Корова пыталась вытащить голову, отчаянно молотя ногами, но ничего у нее не получалось.
– Если бы только я могла чуть-чуть повернуть ее голову, – сказала сестра, – она бы вылезла.
И это походило на правду, потому что корова вовсе не так сильно застряла, как ей самой казалось, достаточно было немножко повернуться, и она бы освободилась.
– Помоги мне, – сказала сестра, – давай попробуем.
Мы молча стояли – наблюдали и размышляли. Я заметила под плугом сочную зеленую траву, до которой и пыталась добраться корова: изо рта у нее торчали травинки. Корова снова дернулась, увязла копытами в земле, замерла и застонала.
Сестра подошла к корове, но та заволновалась еще пуще, и мы решили пойти на ферму и позвать фермера. Он-то сначала успокоит корову, а потом высвободит.
Мы с сестрой побежали к дому Тернера через три поля, влетели во двор и замолотили в дверь. Мрачная женщина с лицом как картошка и с одной огромной, но неподвижной бровью выслушала нашу историю, криво улыбаясь, а потом отправила нас в амбар, где фермер обматывал что-то проволокой. Сквозь дощатые стены пробивались лучи солнца, и фермер, руки которого были обнажены, несмотря на холодный день, выглядел довольно романтично. Сестра рассказала ему о молодой корове.