И они тогда тяжело это переживали все вместе.
А на сегодняшний день у самого Юрия должна была быть военная пенсия, которая еще как-то платилась из спецфонда. Но если он не найдет в ближайшее время постоянную службу в учреждениях из утвержденного списка и не возобновит прерванный стаж, то все обнулится.
Марина поддернула съехавший к тарелке с вареньем зеленый браслет-талисман Кирилла и сказала Ивану уже тише, но озабоченно:
– Извини, я эти твои идеи не разделяю и не понимаю. Я все-таки гарантии представляю себе по-другому. А революции – это без нас.
Иван ответил ей печальным взглядом серых усталых глаз. Он посмотрел затем на браслет на руке у Марины, потом у Юрия. Поднялся:
– Ладно, в гостях хорошо… Пойду я.
Иван дежурно улыбался и ни на кого не смотрел. Все-таки обиделся.
Кирилл оставил, наконец, свой броневик, снова схватил пульт от телевизора и нажал кнопку, которая возвращала звук на прежний уровень. Юрий и Иван даже вздрогнули от резкого голоса диктора.
– …Очередное покушение на наше главное завоевание – стабильность. Однако сепаратистам не удалась демонстрация намерений, а их исключительно террористические методы добиться цели были жестко пресечены силами правопорядка.
На экране с изображением Башни в правом верхнем углу замелькали люди в погонах, кабинеты и политики, ряды оцепления гвардии правопорядка со щитами; и лишь на секунду показали площадь, забросанную мусором, с еще кое-где неубранными телами…
Юрий уперся в холодный взгляд Ивана и ясно прочитал все, что тот думал, но не сказал сегодня о сделанном Юрию правительством предложении.
– Па, а я сегодня на улице тоже видел, как лазгоняли дядей и тетей. Это тоже были теллолисты?
Юрий физически ощутил, каких трудов стоит Ивану никак не комментировать вопрос Кирилла. Сыну ответила мать:
– Да, сынок. Это были плохие дяди, и хорошие дяди их наказали.
Марина снова убавила звук. И Кирилл спросил уже чуть тише:
– А дядя Боля с пелвого этажа тоже плохой дядя?
Марина чуть запнулась:
– Нет, почему?
– Холошие дяди его из автомата убили.
Юрий встретился с распахнувшимися глазами Марины, кулак словно сам просился ударить по столу, прекратить эти вопросы… Медленно, стараясь чуть смягчить сжатый горлом голос, ответил сыну:
– Дядя Боря хороший. Это ошибка. Иногда даже хорошие дяди ошибаются.