«– Зачем ты это показываешь мне?» – мысль моя направила этот вопрос троллю, который, я был в этом уверен на все сто, наблюдал за мной.
– Приходил тот господин, с которым вы недавно разговаривали в гостиной. – сказала Инна, не дождавшись моего ответа на свой вопрос.
– Да, серьёзно… – я искренне не удивился услышанному, очевидно тролль таким образом прямо сейчас напоминал мне о нашем «уговоре» – и что он хотел.
– Ничего, – ответила Инна в непринуждённой манере – просто попросил, чтобы я напомнила тебе о каком-то важном деле, которое имеет место между вами.
Я молчал.
– Олег, – Инна продолжила, и поскольку я не смотрел туда, откуда доносился голос, создавалось впечатление, что звук этот рождался в моём сознании – пожалуйста скажи мне, у нас всё в порядке?
Я удивился этой формулировке. Разумеется, это тролль пытался манипулировать ситуацией, я понимал это, я был отрезвлён последними событиями и беседой с Кристенсоном в частности, однако – сама постановка вопроса выбила меня из калии.
– Разумеется у нас всё в порядке. – поспешил ответить я – О чём таком ты беспокоишься?
– Я не знаю… – ответила Инна, и вновь я слышал ноты, которыми некогда в моей жизни звучал голос самой прекрасной женщины, дарованной мне и отнятой – моей несостоятельностью – Мне тревожно, понимаешь…
Мне потребовалось собраться с силами, сжимая кулаки, так, что руки онемели, но я всё-таки сумел вернуть себе понимание и следовательно – контроль над ситуацией.
– Незачем тревожиться, – ответил я – стараясь заставить время течь как можно быстрее. Вскоре ко мне пришёл сон, перезагружая эту вымышленную реальность, он вернул меня в утро, где я вновь сидел в кресле, отстранившись от прекрасно-разыгрываемого спектакля «утренней суеты», в котором было всего трое актёров – Инна и дети.
Это был выходной день, раннее утро, когда Кристенсон покинул свой дом, управляя своим стареньким SAAB, позволяя себе превысить скорость – установленную своим собственным – внутренним скоростным лимитом. По обочинам асфальтированной дороги скопилось много жёлтой, опавшей листвы. Там, где повороты были особенно круты, автомобиль доктора смещался достаточно близко к краю, чтобы заставлять снопы листьев взмывать в воздух, задерживаясь там и медленно планируя – рассеиваться по всех доступной им поверхности проезжей части.