– И картинка эта, – я кивком показал на нее, – тем временем стала вместо моста горой?
– Картинка? – Рюб стоял у стола и, повернувшись, взглянул на акварель с озадаченным видом. – На ней всегда была гора…
– И телефон всегда был зеленый, да, Рюб?
Он посмотрел на телефон.
– Ну да, насколько я помню, всегда.
Я медленно покачал головой, не переставая улыбаться.
– Не выйдет, Рюб. Я пробыл тут от силы пять минут. – Я показал рукой на бумажки, разбросанные по столу. – И их я не заполнял, пусть почерк и очень похож на мой – все равно не заполнял…
Рюб с минуту смотрел на меня через стол, и в глазах у него читалась озабоченность. Потом он сказал:
– Что, если я поклянусь вам, Сай, что вы пробыли тут… – он бросил взгляд на часы, – чуть меньше двадцати пяти минут?
– Вы соврете.
– А если Роза тоже поклянется?
Я только покачал головой. Затем неожиданно присел возле телефонного столика и заглянул под крышку. Там висел белый аппарат – трубку удерживала от падения изогнутая медная дужка, рядом с ней была прикреплена маленькая железная коробочка, и от этой коробочки вниз, по внутренней стороне ножки, тянулись два провода. Я нажал на край крышки столика, где-то в инкрустации сдвинулась филенка, белый телефон выкатился наверх, а зеленый скользнул вниз, на поддерживающую дужку. Я поднял взгляд на Рюба – теперь и он улыбался и через плечо жестом приглашал кого-то из соседней комнаты.
Вошел мужчина без пиджака, молодой, темноволосый, с тонкими подстриженными усиками. Рюб представил нас друг другу: «Доктор Оскар Россоф – Саймон Морли». Мы поздоровались, доктор протянул мне руку через стол, я подал ему свою, но вместо того чтобы пожать ее, он пальцами взял меня за кисть и нащупал пульс. Спустя минуту он заявил:
– Пульс почти нормальный и еще замедляется. Хорошо. – Он отпустил мою руку и с довольной усмешкой спросил: – Как вы узнали? Что вас надоумило?
– Да ничего, кроме того, что это просто невероятно. Просто я знал, что не заполнял ваших анкет. И что никак не пробыл здесь двадцати минут. – Невольно осклабившись, я показал на акварель. – И что две минуты назад эта вот дурацкая гора была не горой, а мостом.
– Полный самоконтроль, – пробормотал Россоф, даже не дав мне кончить. – Превосходно, – обратился он к Рюбу, – очень хорошая реакция. – И опять повернулся ко мне: – Для вас это, быть может, и пустяки, но, смею вас заверить, многие ведут себя совершенно иначе. Один тут как подскочил, как бросился наутек – еле-еле поймали в коридоре, чтобы растолковать, что к чему.