– А правда, что огонь Ледяных Вулканов каждый год очищает их землю от скверны, и потому они почти не знают болезней и живут по сто лет?
Мы все время чем-нибудь болеем, у нас мало кто умеет лечить. Сложно слишком.
– Правда. Как и то, что, если кто-то не поднимется в высокогра́ды на время Великих Извержений, огонь съест его, не оставив даже пепла.
– А правда, что, очистив землю, огонь делает ее теплой и плодородной, и там всходят лучшие хлеба, и собирают там иногда несколько урожаев в год?
Мы собираем один, ну, кроме южных земель. Большой, но все-таки.
– Правда. Как и то, что все не собранное до извержений огонь съедает, и в холодные года, если посевы не успевают вызреть, целые семьи гибнут от голода. Да еще земля там каменистая, тяжко ее возделывать, и мало ее…
– А правда, что дети там смолоду учатся лазать на вулканы и спасаться от пламени, и сражаться, и потому в Свергенхайме – лучшие воины?
Вот там-то меня бы заметили, там-то меня бы обязательно брали в походы, и больше учили бы драться, и не ругали бы за то, что я побил Ларло, дразнившего юродивую на паперти!
– Правда. Как и то, что уцелевший народ Свергенхайма мал, как ни плодится. Чтобы пойти войной на самое небольшое Цветочное королевство, им пришлось бы уйти почти всем, оставить посевы и по возвращении – если не получат земель, – голодать.
– А правда…
– Не пора тебе спать, княжич? – не выдерживает Анфиль, устало смеясь. Совсем я его измучил, морщинистое лицо кажется еще древнее. – Ну что еще ты желаешь узнать? Правда ли, что их доспехи куются на живом огне и потому легки и крепки? Правда. Правда ли, что пьют они талую воду с кратеров, и потому кожа их бела как снег, хоть и усыпана веснушками? Правда. Правда ли, что мечта их – земли, где можно без таких забот возделывать поля и пасти скот, но никогда они не получат этой малости? Правда.
Никогда… Это несправедливо. Нет, не может так быть, а Анфиль не может так думать!
– Что ты говоришь! Наш Бог однажды пожалеет их. Он ведь разбил Полчища Тьмы, спас проглоченные небесные светила… Неужели не даст дикарям кусочек земли?
И Анфиль вдруг улыбается – так, что глаза молодеют. Будто я его похвалил. Или будто правда стал солнцем, луч которого на него упал среди ночи.
– О свет мой… Зачем ты так добр?
И чего тут непонятного? Злым будешь – друзей не заведешь. У меня все вокруг добрые, и у всех друзей много. Мой отец и мой наставник дружат с самим царем, а я со стрельцами!