“Я спустился с неба на огненной колеснице херувимов, приземлился возле жилища Авраама – а он тогда еще был жив – и вместе с ним мы поднялись высоко-высоко и стали созерцать деяния людские.”
“И видит Авраам, как в чистом поле, вдали от жилья и от зорких честных глаз, сошлись чужие друг другу мужчина и женщина. И не случайно встретились, а с греховным умыслом в душе. Узрел праотец неправедное совокупление: женщина – мужняя жена, а мужчина – примерный семьянин во мнении людском. Авраам стыдливо отвел взгляд и воспылал гневом.”
“Покарай их огнем небесным!” – потребовал Авраам. “Я взял в совок горящие угли и швырнул вниз на грешные головы. Кричали и корчились в жарком пламени прелюбодеи, и бушевал огонь, пока не обратились тела в кучу пепла.”
“Колесница наша мчалась дальше. Вот заметил Авраам, что некий злоумышленник подобрался к стоящему на краю деревни дому зажиточного крестьянина и делает подкоп. Негодяй замыслил украсть трудом нажитое добро и, воспользовавшись отсутствием хозяина, пленить молодую его жену.”
“Да не восторжествует лихо! Пусть стая свирепых львов разорвет злоумышленника, а усердные шакалы обглодают остатки мяса к костей его!” – горячо воскликнул Авраам. “Я подумал, что и одного голодного волка довольно. Не прошло и минуты, и из ближайшего леса высунулась серая морда, и зверь с готовностью помчался исполнять нашу с Авраамом волю. Что не осилил сам, зажал в зубах и унес в нору волчице и волчатам.”
“Мчимся мы дальше и дальше. Вдруг увидел Авраам лесную поляну, костер в середине горит и дымит, а вокруг огня собралась лихая ватага разбойников – настоящие злодеи. Мечами и ножами вооружены. Рассуждают, как станут подстерегать на дороге путников конных и пеших. Кто при деньгах – того грабить и убивать. А у кого пустой кошелек – того убивать без корысти.”
“Страшно вознегодовал праотец. “Несть числа мерзостям в мире, лишь сверху глядя сознаешь сие! Не должны негодяи эти попирать грудь бедной земли моей, пусть она поглотит их в чрево свое!” – вскричал рассерженный вконец Авраам. И с последним словом его разверзлась земля и вновь сомкнулась, и исчезли в темной бездне недостойные жить разбойники.”
“Тут услыхал я повеление Бога доставить Авраама ко входу в рай и ад и исполнил приказ. Авраам увидал двое ворот – одни широкие, другие узкие. “Я жив, Михаэль, и слава Всевышнему! Но неизбежно пробьет мой час, и тогда вновь окажусь на судьбоносном этом месте. Я не могу и помыслить, что не рай станет сенью моей вечности. Но ведь я велик ростом и широк в плечах, и пройдет ли в ворота крупное мое тело?” – забеспокоился праотец. “Бестелесна праведность, и узость ворот не помеха для награды за нее!” – сказал я Аврааму.”