– Чёртовы дети, – выругался он, кое-как протиснулся в щель – и обнаружил давешнего кота, безмятежно спящего на сдвинутом половике. – Ёптать! Это снова ты!
Кот даже ухом не повёл.
Стуков сходил за сигаретами, по дороге вспомнил про смеситель, который Марина давно просила заметить. Прогулялся до магазина сантехники. Когда поднимался по лестнице, вспомнил про кота. Что, если паршивец всё ещё там? Однако половичок оказался пустым. Стуков вздохнул с облегчением, не лишённым некоторого разочарования.
Когда он заканчивал менять смеситель и включил воду, чтобы проверить свою работу, вернулась жена. В обеих руках она держала по увесистому пакету, поэтому ключ искать не стала, просто позвонила. Едва Стуков открыл дверь, между ним и Мариной метнулась чёрная тень. Марина уронила баулы, по прихожей покатился рассыпанный лук.
– Ёптать! – привычно воскликнул Стуков и бросился на кухню.
Кот сидел рядом с тем местом, где утром стояла миска, и вежливо ждал.
– Ну что ты будешь делать! – жена, стоя в дверях, метнула на Стукова осторожный взгляд. Тот уже понял, что это значит.
–
Посмотрим на его поведение. Иди, работу принимай.
После ужина, по обыкновению, расположились перед телевизором. Минуту спустя появился и кот. Посидел в дверях, почесался. Не спеша обошёл комнату, обнюхивая углы. Потом запрыгнул на колени Стукову, потоптался, свернулся калачиком и заурчал.
– Вот же ёптать! – только и смог произнести Стуков.
Так и пошло.
«Ёптатю нужен лоток!», «Ты Ёптать кормила?», «Ёптать, где ты, сукин кот?!»
Ёптать пришёл сам, Стасика привёл Стуков.
Весь вечер за стеной громыхала адская ссора. Там, в однушке, жили Стасик с Ольгой, молодая семья: он работал сисадмином в каком-то «Чегототампроекте», она преподавала физику в близлежащей школе и страшно ревновала Стасика к работе. Честно говоря, ревновать его больше было не к кому, потому что Стасик был отмороженный айтишник, живущий в Сети, из которой он выходил, кажется, единственно затем, чтобы ругаться с Ольгой.
Очередной скандал пришёлся на романтический сезон кота. Ёптать уже утром караулил у двери и пулей мчался навстречу своим любовным подвигам, причём иногда, сволочь, даже не ночевал дома. Но всегда возвращался – худой, голодный и присмиревший.
– Может, кастрировать его? – вздохнула раз Марина, гладя заснувшего рядом с миской казанову.