Поэтому ужинали, как всегда, без этой жертвы варварской моды. Руслан любовался своей любимой – она похорошела за последнее время, ее глаза словно набрались еще больше сини, смотрели на него с теплотой и лаской. Он рассказывал ей о предстоящей всемирной экологической конференции, о своем сообщении на ней.
– Как ты после вчерашнего, в порядке? – неожиданно спросила Лида.
– Не понял тебя…
– Вчера же был день рождения у твоего Ивана Несторовича…
– Да-да, у Ивана Несторовича…
– Меня интересуют лабораторные новости, а не то, как вы отмечаете дни рождения, – уточнила девушка.
Руслан тяжело вздохнул, опустил глаза, и она поняла, что задала неприятный вопрос, поэтому подсказала, что ее интересовало:
– Я имею в виду феномен Вилли Мельникова, полиглота…
– Мы научились активировать участки мозга, ответственные за знание иностранных языков. Иногда удается добраться даже до мертвых, давно исчезнувших языков. Но беда в том, как только мы прекращаем воздействие на соответствующие участки коры головного мозга, а это происходит в глубоком гипнозе, наши полиглоты теряют способности к языкам. Ведь Вилли Мельников стал полиглотом после взрыва мины в Афганистане, в его голове произошли какие-то изменения, но мы же не можем применять с этой целью мины… Надо закреплять знание языков или устанавливать постоянную связь мозга наших пациентов с Мировым Разумом, но как добиться этого, мы еще не знаем…
– Не расстраивайся, ты добьешься своего, – ободряюще улыбнулась Лида.
Он был благодарен за поддержку, хотя и сейчас, как много раз уже было, хотел рассказать ей, что он обладает всеми теми способностями, над тайнами которых ломает головы сотрудники лаборатории. Но печальный опыт первого откровения с Лидой не позволял ему развязывать язык. Когда у них возникал пессимизм, то ему хотелось прямо в своем кабинете взмыть под потолок, доказывая, что преодоление земного тяготения и телепортация возможны. Что он читает мысли всех присутствующих, четче и контрастнее рентгеновского аппарата видит, что происходит за стеной, в любом помещении научного хозяйства Ивана Ивановича. Мог говорить, читать и писать даже на тех языках, о которых они ничего не слышали. В его распоряжении были подробнейшие досье на каждого не только из присутствующих. Ему были ведомы знания о прошлом и настоящем, при особом желании и о будущем. Но ему категорически запрещалось показывать какие-либо сверхспособности, и он даже не знал, что последует после того, если ему придется прибегнуть к ним в присутствии людей.