Несколько лет назад я ездил в Екатеринбург по служебным делам, и смог навестить Александру Ивановну в Верхней Пышме. Поразительно, что она до сих пор сохранила бодрость и память, да и внешне мало изменилась. Мы с ней вспоминали мою маму и наших ребят, которые у нее учились, она по-прежнему старательно писала мне на бумаге своим аккуратным учительским почерком…
Спасибо судьбе за то, что в моей жизни есть такой человек, как Александра Ивановна Прозорова. Когда кто-то вспоминает свою школу или вижу фильм об учителях, в моей памяти всплывает образ моей первой учительницы – седовласой, доброй, круглолицей, как у классических бабушек из сказок. Как тут не вспомнить слова песни:
Но где бы ни бывали мы,
Тебя не забывали мы,
Как мать не забывают сыновья.
Простая и сердечная,
Ты – юность наша вечная,
Учительница первая моя!
«ПРЕКРАСНОЕ ПЛЕНЯЕТ НАВСЕГДА».
Нелли Кашина
Прекрасное пленяет навсегда.
К нему не остываешь. Никогда
Не впасть ему в ничтожество. Все снова
Нас будет влечь к испытанному крову…
Джон Китс
Теплый майский день. Тихий уральский городок. Сад в центре Ревды. Стайка мальчишек и девчонок с этюдниками в руках расселась на траве. Перед нами маленькие деревца с только что распустившимися розовыми цветками яблонь и слив.
Нелли Владимировна, наш руководитель в художественной школе, привела нас сюда и дала задание – зарисовать цветение крупным планом и написать акварелью. Это так захватывающе – приближаться к маленькому цветку, входить во вселенную лепестков и тычинок, запечатлевать хрупкую красоту недолгого пиршества природы. Но наши руки не слушаются, и на бумаге вместо совершенного цветка возникает нечто корявое и неуклюжее. Еще попытка, еще – все вернее, все ближе к оригиналу…
У нас летняя практика, пленэр. В школах занятия уже закончились, а в «художке», как назло, еще две недели придется отбывать повинность. Для меня такой пленэр внове, и первая реакция – вот, вместо летней свободы опять учеба…
Но оказалось, что практика – гораздо интереснее, чем сидеть в школьном классе. Каждый день нас водили в разные места, и предлагали изобразить на бумаге что-то новое, непривычное. То это были лодочки на городской водной станции, где мы с ребятами-соседями каждое лето сигали с десятиметровой вышки в пучину. То изумительно живописные пни в сосновом бору за прудом. То портрет одуванчика с листьями в зарослях травы, распушившего свою шапку парашютиков. Меня изумляло совершенство мира природы, который раньше мне виделся привычным и обыденным.