– Я с вами абсолютно согласен, – довольно грубо перебил я даму, боясь, что она сейчас пустится на волне памяти в залежи своей молодости, глядя, как от приятных воспоминаний у неё даже слегка порозовели щеки, – и ещё какую подсовывают! Но эта девушка приятное исключение из правил! Она такая реально крутая принцесса, что даже я, простой парень и бывший комсомолец, когда её в первый раз увидел по телевизору, сразу понял, что это не какая-нибудь Золушка из провинции, приехавшая в мегаполис зацепить богатенького крюшона, чтобы выйти замуж в его кухню, – хрю- хрю- бокс в его доме на Рублёвке, похожем на мыловаренный завод. Да вот, я вам покажу фотографию… Разволновавшись, я хотел было достать постер с красивым лицом принцессы, который я вырвал из дорогого дамского журнала стоимостью аж сто пятьдесят рублей (и журнал, как потом выяснилось, когда я его начал листать, оказался – фуфло, и то, что там понаписано-понапечатано – бред сивой кобылы, выкинул такие деньги, только исключительно из-за фотографии любимой девушки), и вдруг – неприятный сюрприз: нет сумки, с какой я приехал в Москву. Черной, цилиндрической, из искусственного материала. Во сне бывают такие казусы, что вроде вещь при тебе, и ты не обращаешь на неё внимания, и даже моментами забываешь про неё, а когда она понадобится, хвать, – а её и нет, словно испарилась. Вот и сейчас, когда сумка вроде ещё минуту назад висела на плече, во всяком случае, так мне казалось, – вдруг исчезла таинственным образом. К тому-же в сумке, кроме постера, лежали более конкретные вещи: полотенце, мыло, станок для бритья (если очень повезёт и я познакомлюсь с принцессой, на что я втайне надеялся, – то предстать перед ней побритым и чистым), трико, тапочки, бутерброды и стихотворение, которое я сам сочинил и собирался ей прочитать. Помню, стихотворение начиналось такими словами:
«Я влюблен в одну девицу,
Имя – Пэрис Хилтон ей,
Мне уж пятый день не спится,
От несбыточных идей,
Как с принцессой познакомлюсь,
Подарю букет цветов…»,
А дальше от волнения я и забыл слова собственного стихотворения; и как я теперь его полностью прочитаю этой полубожественной девушке, если я потерял сумку? Или я её забыл в метро, глазея на станциях, которые проезжал, на скульптурные фигуры солдат, матросов и рабочих с суровыми бронзовыми лицами, или забыл на эскалаторе, рассматривая красивых женщин в чёрных кавасаки- джоуль (т.е. чулках) на бритых лезвиями «Восток» стройных, мускулистых, игривоветвистых, шагреневожурчистых, тромбозно-костистых ногах. Ах-ах-ах. (А сейчас ноги у некоторых дам, посещающих спортзалы, стали ещё мускулистее. Для кого только, не знай, они их накачивают.)