– Проклятие какое-то, да это же просто бред! -ругался Моня поглядывая вниз и зажмуривая от страха глаза.
Подумав что все таки можно как-то открыть входную дверь, Моня снова быстро засеменил своими ножками и вернулся в коридор. Но только он потянулся к дверной ручке, как послышался щелчок открываемого с помощью ключа замка.
– Боже мой да меня сейчас убивать будут! -прошептал он и чуть ли не падая в обморок и потея, стал метаться из комнаты в комнату.
Он пытался сообразить и решить куда ему спрятаться, но ничего в голову не приходило. Со стороны можно было подумать, что по комнатам бегает маленький ребенок в модном костюме, или клоун-лилипут из шапито земных уродов. Послышался лязг открываемой а затем закрываемой двери, и Моня хоть и не был крещеным, но все таки троекратно перекрестившись, упал на то что было ближе к нему, а это оказалась кровать хозяйской дочери, просто уже ни времени ни выбора у Мони не было. От невыносимого страха Моня решил притвориться трупом, он не шевелясь зажмурил глаза стараясь не дышать.
– Доченька ты где милая? Клава ты спишь или что? Надо подмести в коридоре милая! -послышался заботливый и явно поддатый голос хозяина.
В коридоре послышался звук падающей на пол щетки с большой ручкой. Затем послышалось кряхтенье и приглушенный смех. Моня своими большими ушами слышал приближающиеся к комнате в которой он лежал шаги. Ему от стыда и страха хотелось провалиться сквозь землю, но он осознавал что эту его мечту, лично для него сейчас точно выполнит хозяин этого клоповника, этой дьявольской западни, так что по всей вероятности мучиться ему осталось не долго. Скрип половиц вплотную приблизился прямо к изголовью кровати, на подушке которой покоилась голова Мони.
– Что за черт!?Так напиться чтобы самого себя видеть? Не может быть! -слышал Моня бормотание Семена Заливайкина от которого несло спиртным, как от взвода пьяных солдат императорской охраны 1762 года, нажравшихся в честь коронации Екатерины второй.
С очень большим интересом и удивлением Семен держа в руках щетку для пола, которую хотел дать своей дочери Клаве, осматривал то что лежало на ее кровати. И похоже это был реальный труп, но труп копия самого его. Семен медленно склонился к лежащему на кровати Моне, затем задумчиво выпрямился и пожав плечами решил все таки проверить не мираж ли ему мерещится. Размахнувшись он со всей дури опустил щетку рукояткой на живот Мони. Послышался хруст ломающейся ручки от щетки, а затем такой сильный и оглушительный визг, какой бывает только в свинарнике.