Очнувшись, я был тих и спокоен. Сквозь прозрачную стену была видна жёлто-оранжевая пустыня, пересечённая вдали ярко-голубой полосой. «Что-то надо делать», – вертелось в голове, как привязавшаяся глупая песенка. Что-то надо делать. И я стал исследовать свой аквариум. Он был метров пять в длину и три в ширину. Сколько ни прыгал, до потолка достать так и не смог. Пока я определял габариты своего нового жилища, в углу появился поднос с сыром, хлебом и стаканом молока. Это меня чрезвычайно смутило. Я решил, что меня похитили инопланетяне и кормить должны какой-нибудь своей зелёной размазнёй. Но еда была вполне человеческая. Возможно, я стал подопытной крысой в экспериментах нашего (или не нашего) правительства. Может, объявить голодовку, и они меня отпустят? Я продержался целый час (хотя, может быть, прошло минут десять). Молоко оказалось холодным, а хлеб мягким и тёплым.
Страх и жалость к себе вновь охватили меня. Господи, почему я? За что? Как больно. Надо что-то делать. Почему я здесь? Они ставят какой-то эксперимент. Или я просто зверь, попавший в клетку, и они водят своих детей в зоопарк посмотреть на диковинную штучку. Надо показать им, что я не просто зверь, я могу мыслить. Медведь тоже может мыслить. Кто бы сомневался. Но разве нас это останавливает? Что же делать? Что-то всё же отличает меня от медведя? Надо показать им, что я не просто животное. Господи, почему я?
Опять появились шоколадные пудинги. Ходили, смотрели. Я тоже сидел и смотрел на них. Ушли, ничего не сказав, ничего не сделав. Наверное, всё-таки это зоопарк. Тогда почему не видно других животных? Мамочка, забери меня отсюда, пожалуйста. Где же ты? Сердце замирает, и опять текут слёзы. Когда же это кончится?
Попадая в чужую страну, не зная языка, всё равно чувствуешь себя среди своих. Люди думают так же, как ты, и значит с ними можно объясниться. Как договориться с большим и сильным пудингом? Надо показать, что я выше, чем медведь. Объяснить им, что знаю кое-что об устройстве Вселенной: Солнце, вокруг него движутся девять, нет, десять, нет, всё-таки девять планет, наша третья, третья от Солнца. Надо им это рассказать, можно нарисовать.
Если бы со мной был ещё кто-нибудь, было бы легче. Может быть, наш мир исчез, взорвался, и больше нет никого, остался один я во всей вселенной. Опять слёзы. Как жаль себя.