– Вы сделали какие-либо покупки в названных вами магазинах? – Марьям вздрогнула от резкого перехода на официальный тон и правильный русский язык.
– Нет, это был очень неудачный день. Я нигде ничего не купила.
– У Светланы Щербаковой были в Москве родственники, знакомые?
– Не знаю. Она мне ничего не говорила о них. Либо не было, либо просто разговор не заходил об этом.
– Кто вам звонил по телефону в номер?
– Мои родители. Не помню, чтобы звонили Свете. Я даже не знаю, есть ли у нее родители, где она работала и кем. Знаю только, что она из города Вача, что ей… было двадцать четыре года и что она была незамужем.
– А говоришь, подружились. Как вы обычно проводили свой день?
– Первые дни мы вместе ходили по магазинам, по городу, а потом каждая сама по себе – мне одно нужно, ей – другое. Вечером уже вместе шли на ужин, а потом на дискотеку, здесь же, в бар «Люкс».
– Знакомились там с кем-нибудь?
– Света любила танцевать, когда приглашали – танцевала, а так нет, не знакомилась.
– К вам в номер заходили гости?
– Нет. Никогда.
– Вы очень хорошо говорите по-русски. У вас мать русская?
– Нет.
– А кто Ваши родители?
– Отец преподает в университете, доцент математического факультета, а мама – главврач роддома.
Воцарилась долгая пауза. Анисимов, часто моргая, но неотрывно, смотрел своими бесцветными глазками в лицо Марьям, потом довольно демонстративно оглядел ее медленным оценивающим взглядом с ног до головы. Даже причмокнул, разглядывая бриллиантовые серьги в ушах и самозаводящиеся швейцарские часы на левой руке. Но что-то определенно изменилось в лучшую сторону. Следующий вопрос был задан уже вежливым, мягким тоном.
– Как по-вашему, что произошло с вашей соседкой? Есть соображения?
– У Светы водились деньги. Она всегда возвращалась с покупками, покупала апельсины, бананы, «Фанту», пирожные. На дискотеку ходила каждый день, а ведь это дорогое удовольствие. Ну а про черных, вообще, анекдоты слагают, какие мы богатые. Может быть, это были просто воры, не заметили, что Света осталась в номере, зашли, а когда она попыталась поднять шум, ударили ее?
– Угу-у… – не разжимая губ, произнес Анисимов, и откинулся на спинку стула. – Ну, что ж, думаю, утро вечера мудренее. Сейчас мы вас покормим, устроим на ночь…
– А куда устроите? – заикаясь, спросила Марьям.