Фреди Хьюза, I Do Love You Билли Стюарта, Baby, I’m Yours Барбары Льюис, Hurt So Bad Little Anthony and The Imperials, Too Many Fish in The Sea The Marvelettes, Let’s Do It Over Джо Саймона, I’ll Always Love You The Spinners…
Все это – крутые соул-хиты Америки 1965 года, а Джимми было насрать.
Он расхаживал по 110-й улице в черной ведьмовской шляпе и с прямыми волосами. Он снова тащил гитару в ломбард. Он перенимал сленг.
«Ты вообще цветной, ниггер?»
Джимми возвращался в свой гостиничный номер к Фэйн, включал проигрыватель с Диланом, тащился от текстов, сюрреализма; кайфовал от So Many Roads Джона Хэммонда-младшего; зажигал под The Stones и The Beatles; был в восторге от «британского вторжения», например от The Animals; качался под Byrds, отчаянно желая стать частью всего этого. Но не знал, как это сделать. В Гарлеме у него не было настоящих друзей.
Фэйн была плохой девочкой. Джимми был не лучше.
«Понимаешь, он не любил выделяться и был довольно робким, – вспоминал Альберт Аллен, который какое-то время жил со своим братом-близнецом Артуром в том же доме, что и Джимми с Фэйн. – Вот только Джимми всегда выделялся!»
Джимми по утрам сидел с гитарой, записывая текст на случайных страницах, пока Фэйн спала или проводила время с кем-то другим. Накуренный Джимми читал научную фантастику и думал о всяких странных космологических вещах. А потом отправлялся на работу в клуб к чернокожим музыкантам, которые презирали его за молодость, за мечты, за дерзкие выходки. Джимми хотел большего.
Фэйн ненавидела этих мерзавцев за то, как они обращались с Джимми. Даже когда они пускали его на сцену, чтобы показать, на что он способен, и дать заработать немного денег, то задалбывали его советами, старые уроды.
– Они выходили с ним на сцену и просто начинали лажать. Представляешь, как это было ужасно? И он стоял в шоке, постоянно оглядываясь на них. Другие говорили, что он должен завязать. Ну, знаешь, специально внушали ему такие мысли.
Джими возвращался в номер, садился на кровать, держа на коленях конверт от Highway 61, скручивал косяк, смотрел на Дилана с объемными взъерошенными волосами, в темных очках, в майке и рубашке, и с выражением лица, как у Джеймса Дина. Крутил в руках пластинку, размышляя о словах: «Потом Рим и Джон выходят из бара и едут в Гарлем… сегодня мы поем о безумной банде, она скупает, владеет и управляет Фабрикой Безумия – если вы не знаете, где находится Фабрика Безумия, сделайте два шага вправо, почистите зубы и ложитесь спать…»