Зинка получила заветную красную книжицу, сделала отчему дому ручкой и упорхнула на Урал строить очередной памятник советской индустриальной гигантомании – чой-то там плавильный завод.
Хлебнула девка по полной программе строителя коммунизма: ютилась с пятью подругами в жалком вагончике, давилась кашами на воде и гнилой картошкой, уродуя пальцы, каждую минуту рискуя сунуть руку под дугу сварочного аппарата, за четыреста дореформенных рублей в месяц увязывала арматуру для железобетонных конструкций. Бригадир орал на всех так, будто командовал пленными немцами. Каждый день на каком-нибудь участке происходили несчастные случаи, раз в неделю обязательно кого-нибудь хоронили. Если было что хоронить.
А Зинка этой жизни радовалась: в родном колхозе все равно было хуже. Как завод построили, съездила на пару недель домой и укатила в Сибирь – воздвигать крупнейший в мире целлюлозно-бумажный комбинат…
– Один только Ванька остался; и не из любви к земле, а только потому, что шевелиться не хотел, – Зинаида Антоновна сокрушенно качнула головой. – Колхоз наконец-то разогнали, наделы да технику поделили… Так он и трактор, и сенокосилку, и немалую часть земли тут же продал!