– Я понимаю, когда мы тряслись за Артура, пока он был в армии… Слава Богу, всего полгода. Но теперь… – он раздосадовано махнул рукой, пригладил остатки волос на макушке и вновь уставился на телеэкран.
Илга Дайнисовна бросила на мужа удивленный взгляд, покосилась на распахнутую дверь и тихо протянула:
– Зато зарабатывает куда больше нас с тобой, вместе взятых.
Она прекрасно понимала, что провоцирует супруга на спор, но промолчать не смогла: заработками сына она гордилась.
– Разве можно назвать эти поганые деньги заработками? – возмутился Юрий Антонович.
Спорили супруги постоянно и по любому поводу. Все без малого двадцать три года совместной жизни. Хотя на первый взгляд были созданы для идеальных отношений – как два разнополюсных магнита.
Юрий Антонович в свои пятьдесят девять, несмотря на сияющую лысину, держался молодцом – на удивление свежим, розовощеким лицом и каждым жестом, нарочито напористой речью подчеркивал свою крепость и энергичность. И в одежде придерживался пусть и старомодного, но вполне определенного вкуса.
Илга Дайнисовна, наоборот, одевалась неряшливо и производила впечатление чуть ли не древней старухи. Казалось, в ее сером лице отражалась мука от десятка жестоких болезней. Если супруг постоянно что-то читал, слушал радио или смотрел телевизор, сама она гордилась тем, что не прочла за всю жизнь ни одной книги: «Не хватало еще всяким враньем голову забивать!»
При всем этом оба они обладали одной ярко выраженной чертой, сильно подмывающей их кажущуюся взаимодополняемость. Даже двумя – прямо-таки ослиным упрямством и полным пренебрежением к чьему бы то ни было мнению. Так что сатана, вроде бы, одна – да не та!
– Плевала я на то, как эти деньги называются, – тихо, но твердо заявила Илга Дайнисовна. – Раз уж честным путем заработать не дают, пусть хоть так, – и с грустью вздохнула. – Это мы с тобой привыкли жить на крохи, а молодым хочется большего.
Юрий Антонович мгновенно покраснел и в изумлении уставился на жену:
– Раз многого охота, так и в бандюги можно?
– Тише ты! – испугалась супруга и вновь глянула на дверь.
Юрий Антонович проследил за ее взглядом, пожал плечами и, отворачиваясь обратно к экрану телевизора, пробормотал:
– Прямо никто и не догадывается.
И подумал: «Какая странная настала жизнь. Мы знаем, что наш сын – бандит, но не падаем от этого в обморок. Мать им чуть ли не гордится. Еще бы: парню двадцати трех нет, а имеет уже больше, чем его родители! Эх, попади он в годы моей молодости…»