– Тогда, может, вы высадите меня на каком-нибудь острове?
– Если вам улыбается перспектива стать отшельником, то пожалуй. Дело в том, понимаете ли, что мы будем делать стоянки лишь для пополнения припасов на диких и необжитых островах.
Мне почудилась какая-то насмешка в его словах и я вспыхнул.
– Вы смеетесь?!
Всякая усмешка исчезла с его лица и капитан посуровел.
– Бросьте жаловаться. Не всегда получается то, чего мы хотим. А теперь будьте добры, покиньте мою каюту.
Он учтиво, но с явным раздражением открыл мне дверь. Я кинулся прочь и бросился к деревянной перегородке, озираясь в поисках хоть какого-нибудь спасения. Повсюду вокруг, насколько хватало глаз, раскинулось бескрайнее, безбрежное море. И нигде не видно ни островка, ни камушка. Кажется, только тогда я начал понимать, в какую ситуацию попал. В этот раз моряки были нагружены не работой, а разговорами. На палубе воцарился умиротворяющий покой, волнуемый лишь скрипом мачт да криками чаек.
От матросов я узнал, что судно, на которое я попал, занимается китовым промыслом. Во время стоянки на острове, на котором меня “подобрали”, с судна сбежал матрос, почему меня и выбрали так бездумно и спешно. К тому моменту, как я попал сюда, трюм был уже заполнен добычей, поэтому, мне, можно сказать, повезло. Все, что могло требоваться от меня – это довести судно до острова Туг, на котором основалась компания, владеющая “Людоедом”. Повеселев, я начал интересоваться у своих новоиспеченных товарищей, сколько же дней пути до острова. Две недели? Быть может, месяц? В ответ на это они рассмеялись и спросили:
– Фидель, сколько, ты думаешь, длится китобойный рейс?
Когда я сконфуженно сказал, что не знаю, они изрекли страшную цифру:
– Полтора года в среднем.
– Но ведь мы уже возвращаемся, вы сами сказали…
– Ну да, тебе повезло. От полного срока тебе надо отсидеть только месяцев 5.
Вот так. На 5 месяцев против воли заперт в этой плавучей тюрьме. Однако выбора у меня не было, и я решил как следует изучить свое дело, и, в частности, нрав команды. Отчасти из-за этого, отчасти из-за грызущей меня тоски я и начал вести эти записи.
Экипаж состоит из 33 человек: капитана, 3 помощников капитана, 3 гарпунеров, плотника, кузнеца, их помощников, кока, юнги и 20 матросов. Причем должен добавить, что в команде царило то же разнообразие цветов кожи и национальностей, как и в порту. Меня, как моряка с нулевым стажем, хотели записать в юнги, но настоящий юнга оказался слишком мал (всего лишь 15 лет) для матросской работы. Поэтому, официально называясь матросом, я, подобно юнге, стал выполнять лишь грязную работу: драил палубу, зашивал паруса и тировал снасти. И, надо признаться, я был этому рад. Снизу глядя как мои товарищи доверяют тонким снастям, именующимся “пертами”, мне совсем не хотелось разделить их судьбу, пусть они и не выказывали недовольства своей участью.