Над морем клубился туман. Густой, сизый и непроглядный. Казалось, будто корабль плывёт по облакам. И как только вахтенный углядел землю за этой седой пеленой? Загадка... На палубе выстроилась вся команда − от капитана до юнги, но все хранили молчание. Угрюмое и торжественное. Мужчины выглядели такими сосредоточенными, будто в этот самый миг решалась их судьба.
Вереск подошла к Ладимиру. Князь, наряд которого остался неизменным с минувшей ночи, коротко кивнул ей и прижал к губам указательный палец. Она смиренно встала рядом и поёжилась: холод промозглого утра пробирал до костей. Внезапно на плечи лёг тяжёлый, пропахший табаком сюртук. Вереск вздрогнула, обернулась и встретилась взглядом с боцманом. Старик лукаво подмигнул, отступил назад и занял место рядом с долговязым штурманом.
Каравелла шла сквозь туман в полной, гнетущей тишине. Такой густой, что хоть ножом режь. Даже чаек, и тех не слыхать. Странно… Вереск мучительно хотелось узнать, почему все молчат, но заговорить сейчас ни за что бы не рискнула. Спрошу потом, решила она. Непременно спрошу.
− Мейда-а-а-а! – Вопль, донёсшийся из вороньего гнезда, заставил Вереск подскочить. Она едва не вцепилась в предплечье стоявшего рядом князя. – Ме-ей-да-а!
Тишина взорвалась громогласным «ура!». Матросы кричали и обнимались, юнга выкатил на палубу бочонок рома, боцман сгрёб в охапку долговязого штурмана, кок пронзительно засвистел, засунув в рот толстые, как сардельки, мизинцы, а капитан…
Ладимир сиял, точно золотой дублон. Он улыбался своей особенной мальчишеской улыбкой − широкой, добродушной и тёплой, словно лучи майского солнца − и хлопал моряков по плечам и спинам.
Вереск наблюдала за командой, и душа тонула в сладкой печали с лёгкой ноткой горечи. Какие они все… счастливые. Как рады вернуться домой. К жёнам, детям, матерям, возлюбленным. А она… Она тут лишняя, прямо как пупок на спине. Лишняя и никому, решительно никому не нужная.
И вдруг её схватили за плечи.
− Смотри! – князь указал пальцем на Восток.
Вереск заморгала. Куда смотреть? Кругом туман, и ничего не видно. Но тут белёсая пелена растаяла, как снег по весне, и она увидела…
Заря догорала, оставляя на небосводе нежно-розовые, голубые и лиловые полосы. Рыжие блики солнца купались в бирюзовых волнах. Вдали темнели скалы, вгрызаясь в горизонт острыми зубьями. Ближе к берегу протянулась гряда пологих, заросших сочной зеленью холмов, за которыми раскинулся густой хвойный лес.