В саду царило оживление. Дворовые мужики устанавливали по периметру лужайки дощатые столы, стулья и скамейки, а девки накрывали сколоченную мебель скатертями и раскладывали подушки для знати, чтоб их знатной анатомии сиделось мягче и комфортнее. Высоко, над столами свисали атласные ленты и плетёные подвески в виде летящих пташек. Уже не в первый раз ордмерский князь ради меня устраивал празднество на открытом воздухе, так что ничего удивительно в том, что среди зелёных деревьев и цветущих кустов всё это смотрелось гармонично и в чём-то даже сказочно.
Сам отец расхаживал туда-сюда, изредка приглядывая за тем, что творилось вокруг, но по большей части был занят тем, что выслушивал пылкую речь казначея, который, по обыкновению, снова был недоволен очередным пересчётом княжеской казны. А вот эрранский наместник просто-напросто стоял у старого каштана, скрывшись в тени густой кроны, и наблюдал за происходящим. Ничего не делал, в общем. И, как бы мне ни хотелось сразу направиться к Сарпу Эрран Сагитари, банально влив в его глотку прихваченное с собой нейтрализующее снадобье, сперва я всё же подошла к родителю.
– Доброго здравия, княжна, – почтительно склонился казначей.
А я вдруг задумалась над тем, чего это они все мне постоянно здравия желают. Опасаются, что дракон несварение получит, когда сожрёт болезную, а потом взбесится? Эх, опасались бы лучше несварения желудка у господина наместника Эррана!
– И вам, – выдала в итоге, оставив свои умозаключения при себе.
Тем более, что отец молча велел казначею скрыться с глаз долой, чем тот поспешно и занялся.
– Ты поговорила с сестрой? – хмуро поинтересовался князь.
Согласно кивнула. А вот вслух сказать ничего не успела. Отец поступил точно так, как я совсем недавно заткнула магистра Гайтемира.
– Я тебя очень прошу, Айлин. Хоть раз в жизни сделай, как я сказал. Без лишних импровизаций, – заранее пресёк все мои возможные возражения.
Теперь уже я нахмурилась.
– Так говоришь, словно я тебя вообще никогда не слушаю, – проворчала в досаде.
Скептический хмык родителя, наряду с приподнятой бровью, послужили довольно красноречивым подтверждением подобному обстоятельству.