К счастью, к Триону Дианэ еще не
ушла. Судя по халату и полотенцу на голове, в которых она возникла
на пороге, девушка только-только вышла из ванной.
Оглядев меня, с вещами в руках, Дианэ
хмыкнула и сообщила:
— Могла бы и не отдавать.
— Не могла бы. — Я отрицательно
качнула головой. — Это не вежливо. Поэтому вот, держи. Спасибо тебе
большое, что помогла.
— Не благодари, — забрав вещи, Дианэ,
не глядя, бросила их куда-то вглубь комнаты. — Если бы не просьба
Айландира, даже и не подумала бы.
Хм. Ну, по крайней мере честно. А то,
что эта черноволосая дархатка — стерва не из последних, я знала и
так.
Поэтому на слова обижаться не стала,
только улыбнулась и заверила:
— Я, если честно, даже после его
просьбы не верила, что поможешь.
Дианэ наградила меня странным
взглядом, словно я сказала какую-то откровенную глупость. Даже рот
приоткрыла, будто собираясь об этом сообщить, но внезапно
прищурилась и пристально вгляделась в меня.
— Что такое? — озадачилась я.
— Странно, — протянула она. — Очень
странно. Помнится, когда я видела тебя с дыркой в груди, ты
выглядела обычной человеческой бродяжкой. Какая Лиард? Ты даже в
потенциале до сильной магички не дотягивала. А теперь я вдруг
поняла, что ты изменилась. И все, вроде бы, стало логично… — Дианэ
задумчиво нахмурилась. — Не думала, что иллюзия призрака может быть
такой плотной, что прикроет и обычное тело. Занятно. Никогда раньше
не ошибалась.
Сердце тревожно сжалось. Память разом
напомнила, что черноволосая подруга Айландира здесь кто-то вроде
местной ясновидящей. Вдруг увидит еще что-то? Вдруг вообще начнет
сомневаться, что я — Лиард?
Лишних вопросов и подозрений вызывать
не хотелось. Хотя, вроде, сейчас в моей принадлежности к статусному
роду она как раз не сомневается…
Тогда — а почему перестала? Не потому
ли, что я действительно после смерти изменилась? И ощущения Дианэ,
получается, подтверждают слова Александра?
С другой стороны, Дианэ уже видела
меня после «воскрешения», когда по просьбе Айландира узнавала, что
за проклятие пыталось меня убить. И тогда ее вроде как ничего не
смутило.
Мысли пролетели в голове мгновенно, и
желание получить или опровергнуть слова «дяди» заставило озвучить
последний вопрос вслух. А затем смутиться от откровенного
ответа:
— Смеешься, что ли? Я тогда только об
обломанном по вашей вине оргазме думала. До остального и дела не
было.