Не важно.
Каждый опутал себя цепями, в которых ходил, звеня ими по
застывшей во льдах душе.
Они поднялись по винтовой лестнице, чем-то напоминающей такую же
в Рубиновой Горе, а затем оказались в просторном зале. Хаджара
всегда удивляло, почему из темницы было так легко попасть в
приемные залы королей и королев. Как-будто те только и делали, что
навещали тех, кого обрекли на медленное гниение среди мокрых
камней.
Если что-то и объединяло темницы, так это сырость. И, порой, она
отправляли узников к Костлявой быстрее, чем голод или пытки.
Зал, достаточно просторный, чтобы уместить в себе несколько
тысяч посетителей, выглядел еще больше из-за того, что в данный
момент почти пустовал.
В центре, под сводом, на котором художники изобразили
легендарные сцены прошлого, на волшебном мраморе, стояло лишь
несколько фигур.
Первым оказался Син’Маган и лежавший за его спиной, лениво
качающий хвостом, зверь по имени Сашкем. Тварь, похожая на тигра. И
достаточно могущественная, чтобы лишь она одна доставила Хаджару
немало проблем.
Помимо Сина, в помещение присутствовала и Эзир’Маган. Она
расположилась на подушках, которые были входу в Море Песка и,
собственно, потягивая кальян, выдыхая ароматный пар, с нескрываемым
презрением смотрела на Хаджара.
Кстати, сразу стало понятно, кто именно изображал из
себя принцессу Тенед, пока та, вместе с Таш, бродила по Чужим
землям.
Ну и, разумеется, куда без отца принцессы.