Когда более-менее насытился, мысли снова вернулись к разговору с
дядей, к его странному поведению. Получается, что Чика мне
очередную мину подсунул. Так и есть. Раньше мы жили почти рядом с
Шумиловыми в одном квартале, в Правдинске. Он тогда работал в
райкоме партии на хорошей должности. Его карьера развивалась
поступательно и в некоторой степени стремительно. Когда батя бросил
семью, дядя стал помогать нашей семье средствами, приглашал к себе
домой пообедать. Его жена Эмма Эдуардовна умела готовить вкусно и
полезно.
У Чики, однако, в заднице таились не одно, а несметное
количество шил. Несмотря на мелкий возраст, он представлял собой
ходячее стихийное бедствие для всего квартала. Некоторые из его
хулиганств особенно сильно затрагивали интересы Шумиловых. Так,
например, любимая кошка тёти Эммы Пуся геройски погибла гагаринской
смертью, запутавшись в материи импровизированного парашюта при
падении с девятого этажа. У годовалого Серёжи, сына Галины, дочери
Николая Михайловича, первым произнесенным в своей жизни публично
словом оказалось «жопа». Раздосадованная кузина тогда очень
сожалела, что иногда оставляла своего первенца на попечение деду с
бабкой. Ведь мелкая говнистая чикина задница постоянно отиралась в
той квартире. Еще один удар по репутации Шумилова нанес Чика, когда
в третьем классе после школы сильно избил сына секретаря райкома
партии. А полностью испортила дядину карьеру чикина мамаша. Она
зачем-то накатала на него телегу в местный партийный орган. Якобы
он на неё руку поднял. Шумилову тогда крепко досталось. Его поперли
из партийных органов, и пришлось перейти на хозяйственную работу.
Тогда ведь, как и всегда, во властных структурах на любом уровне
происходила тихая подковерная война типа игры «Царь горы». Слететь
с высоких мест можно было в любой момент. Был бы повод. Теперь
понятно, что он чувствует при одном только упоминании нашей звучной
фамилии. Знакомство с чикиным прошлым не добавило оптимизма. Ну,
если не судьба опереться на дядино плечо, то оттянусь хотя бы
сегодняшним вечером.
Вернулись после отдыха музыканты, и я снова выпал в осадок. Мать
моя – женщина! В патлатых рожах смело угадывались легендарные
«машинисты», хотя их слишком юный вид немного сбивал с панталыку.
Ну, дядя! Опять поразил до пупочных спазмов. Подскочил к пацанским
столикам с заполошным вопросом: