- Надо будет встретиться наедине, переговорить. Фирс по твою
душу сюда приехал. По моей наводке, отметь. Так что с тебя
бутылка.
Ага, не было печали, так черти примчали. Как говорила
незабвенная Агата Кристи:
- На фига?
- Мыться я сейчас пойду в бассейн, - буркнул в ответ.
- Нас там подожди. Мы оформимся и придем туда.
Копейкин удовлетворенно развернулся и пошагал на выход, увлекая
за собой знаменитого товарища под крики и вой малолетних
поклонников.
- Ну, ты чё застрял? Фирсов уйдет! – вспомнил обо мне Вовка,
досадуя, что я не приложился к знаменитым мощам.
- Насмотришься на него ещё, - на автомате высказался,
переваривая в голове сказанное Борисом.
Ушки злодея тут же сделали стойку.
- Не шутишь? В ресторане, наверное, будут?
- В бассейне… Только никому. Могила, - предостерёг его.
Медик смотрел расширенными до предела, не верящими глазами.
Наверное, не понимал, как я могу спокойно говорить о таком человеке
без придыханий.
- А чего он там делать будет? - глупо спросил Вовка.
- Форель выращивать… Медь, ты чего тупые вопросы задаешь?
- Чика, знал бы ты, как я тебе благодарен за всё? – вдруг взвыл
друган и обхватил меня своими костями и клешнями.
- Цени, пока я жив, - хмыкнул ему в ответ.
Шуточная сентенция насторожила паренька. Он внимательно взглянул
в лицо.
- Ты что, болеешь?
- Жизнь – это смертельная болезнь, передаваемая половым путем, -
зачем-то сказанул ему выражение Занусси.
По-моему, друган начал привыкать к моей заумной придури.
Промолчал, только посмотрел с каким-то особым выражением во
взгляде.
В раздевалке бассейна было полно свободных шкафчиков. Мы
разделись и пошли намываться в душ. Странно, что Вовка не
напрягался физически, но тоже потел. Фанатские страсти – штука
серьёзная. В душевой забавлял душ Шарко. Как следует отмывшись, я
подлез под эту конструкцию, ловя кожей приятные ощущения от уколов
тугих струй. Долго покайфовать не дал Змей. Весь изнылся, стремясь
всеми фибрами к бассейну, к предмету своего вожделения. Послал его
в заданном направлении. Поскакало, чудище зловредное.
Знаменитости лениво прогуливались у бортика в образе римских
богов в плавках. Их совершенные фигуры запросто могли бы
сподвигнуть нового Микеланджело к творчеству, а женщин к
противоправным действиям. По крайней мере, траектории проходящих
мимо женщин заметно искривлялись.