Но пока опасаться было нечего. Господин Оттиль был в Подгорном –
выбивал из тамошнего мэра что-то для диверсантов. Свенсон не знал
точно, что именно, и вообще не лез в дела снабжения. Его
обязанностью было лечение покалечившихся во время тренировок или
драк, а также допрос покойников на предмет причины смерти. Хотя эта
часть обязанностей патологоанатома осталось почти невостребованной.
Умерший за все время пребывания Свенсона в лагере был только один,
и после допроса покойника выяснилось, что смерть его была далека от
любого криминала. Он банально упился до смерти, раздобыв где-то в
городе бочонок гномьей самогонки во время увольнительной. Вообще-то
для диверсантов действует сухой закон, даже во время отдыха в
городе трактирщикам запрещается продавать солдатам что-то крепче
пива. Но этот все же нашел, где купить крепкий напиток, и даже смог
протащить бочонок в лагерь, где употребил все содержимое сосуда в
одиночку, отчего и скончался, не приходя в сознание. Дело обычное,
бывает. Расследование получилось коротким, продавца оштрафовали, и
на этом развлечение закончилось. Так что Свенсон от безделья даже
участвовал в ежедневных тренировках, чем очень гордился.
Нам же предстояло еще познакомиться с будущими товарищами. И
здесь тоже не обошлось без приятного сюрприза. Одним из командиров
диверсантов оказался незабвенный Дромехай, которого мы пленили на
пиратском корабле, когда отправлялись в разведку. Он тогда совсем
не расстроился, что их предприятие провалилось, потому что и без
того уже подумывал завязать. Жизнь в человеческих государствах ему
уже окончательно осточертела, и когда я предложил ему остаться в
империи, бывший наемник без долгих раздумий согласился попытать
счастья на новом месте.
Встреча вышла радостной, и почти повторила сценку, которая
случилась тогда на захваченном корабле. Единственное отличие -
Дромехай не пытался в этот раз меня поколотить за внезапное
исчезновение. А вот задушить в объятиях как раз пытался, и, как
всегда, сопротивляться орочьей радости было невозможно.
- Ну, теперь заживем! – громогласно восторгался бывший наемник.
– Я все боялся, что нам поставят какого-нибудь малохольного
связного, который сольет всю группу за здорово живешь. Ну ты
знаешь, дружище, как это бывает – послать грудью на гномий хирд,
или строем под дождем из стрел маршировать, да без щитов. Так-то
народ подобрался вроде ничего, понимающий. Большей частью наемники
бывшие, бравые парни, которые нихрена уже в этой жизни не боятся.
Есть, правда, и мутный народ, но немного. И я думаю, это ненадолго.
Как только веселье начнется, они либо перестанут быть мутными, либо
того, - Дромехай чуть понизил голос, - перестанут быть. Считать-то
нас никто не будет, в случае чего, правильно?