- Что ж, мой брат был прав и насчет вашего характера.
- Сразу предупреждаю, либо принимай его и не жалуйся, либо закончим всё прямо сейчас. Я не меняюсь ни рядом с императором, ни с детьми, ни с девами юных лет. Я тот, кто я есть, и слишком стар, чтобы говорить то, что призвано услаждать, чей бы то ни было слух.
- Если то, что вы первородный, правда, то я могу с этим смириться, конечно...
О, вот, оно! Ну, наконец-то.
- ...Если и вы будете полезны?
- Кому конкретно полезен, могу я узнать?
- Империи, - тут же ответил он.
- Надо же, - усмехнулась я, вот уж не думала, что мною захотят делиться. - Даже так, - я позволила себе откинуться на спинку кресла, предвкушая длинный разговор и торг. То, что торг будет, я была уверена. Насильно из целителя много не выжать, мы слабеем, когда находимся в жестокости и боли постоянно. Это общеизвестный факт. Потому с первородными лучше договариваться, если хочешь выжать их до последнего.
- Я ожидал, что будет яростный спор и мне придется вас заставить, - признался собеседник, видя мою реакцию.
- Ты заставляешь, но я не спорю, потому как хоть и стар, но маразм ещё только на пути ко мне. Если думаешь, что раз я в годах, то стало быть слаб умом, то не стоит мечтать понапрасну.
- Что вы хотите?
- Зависит от того, что буду должен.
- Что ж, - задумчиво протянул он, - думаю, это справедливо. Мне нужен целитель, который, обладая огромным опытом, сумеет передать свои знания тем, кто только готовится встать на этот путь. Целитель, который будет не только просиживать днями и ночами в аудиториях академии, но будет и практиковать. Думаю, именно таким образом, вы, Соль, будете полезны моей стране...
- О, как, - хмыкнула я. Должна сказать, запросы у старшего Ариен были что называется впечатляющими. - Это всё?
- Как вам сказать, прежде,чем позволить вам работать на империю, я должен убедиться, что вы не шарлатан, так что, - встал он со своего кресла, подошел ко мне и легким движением руки, скинул самую ненавистную вещь для любого первородного. Петлю, которая блокировала все наши силы и ощущения, делая нас совершенно обычными людьми, и к которой ни один из нас не мог прикоснуться.
Ощущения в тот же миг накрыли меня с головой, заставляя болезненно поморщиться. И дело было не в том, что все мои ссадины тут же начало нещадно щипать из-за ускоренной регенерации. На меня так ощутимо дыхнуло тленом, болью и застарелой болезнью, что мне с трудом удалось сглотнуть горечь во рту и удержаться от рвотного позыва. Он смотрел прямо мне в глаза и, думаю, заметил мою реакцию на себя.