, что он –
источник моей жизни; а моя жизнь непременно имеет такую причину вне себя, если она не есть мое собственное творение»
[42]. Или, как утверждал Маркс, человек подлинно независим, если он утверждает свою индивидуальность «как целостный человек», использует «каждое из его
человеческих отношений к миру – зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощущение, желание, деятельность, любовь, словом, все органы его индивидуальности»
[43], если он не только свободен
от, но и свободен
для. Для Маркса свобода и независимость были не просто политической и экономической свободой в духе либерализма, а
позитивной реализацией индивидуальности. Его концепция социализма как раз и утверждала социальный порядок, который служит реализации личности. Маркс писал: «Как таковой он [грубый коммунизм. –
Э. Ф.] имеет двоякий вид: во-первых, господство
вещественной собственности над ним так велико, что он стремится уничтожить
все то, чем, на началах
частной собственности, не могут обладать все; он хочет
насильственно абстрагироваться от таланта и т. д. Непосредственное физическое
обладание представляется ему единственной целью жизни и существования; категория
рабочего не отменяется, а распространяется на всех людей; отношение частной собственности остается отношением всего общества к миру вещей; наконец, это движение, стремящееся противопоставить частной собственности всеобщую частную собственность, выражается в совершенно животной форме, когда оно противопоставляет
браку (являющемуся, действительно, некоторой
формой исключительной частной собственности)
общностьжен[44], где, следовательно, женщина становится
общественной и
всеобщей собственностью. Можно сказать, что эта идея
общности жен выдает
тайну этого еще совершенно грубого и неосмысленного коммунизма. Подобно тому как женщина переходит тут от брака ко всеобщей проституции, так и весь мир богатства, т. е. предметной сущности человека, переходит от исключительного брака с частным собственником к универсальной проституции со всем обществом. Этот коммунизм, отрицающий повсюду
личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием. Всеобщая и конституирующаяся как власть
зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает