Полина хотела возразить, что вовсе не
объедками, а целой жареной куриной ногой, но вовремя вспомнила, что
на Земле это приравнивается к каннибализму.
– Мы учтем ваши
рекомендации, – ехидно пообещала девушка, разворачиваясь
обратно к кораблю. Корреспондентка за ней не пошла, но Полина до
самого трапа чувствовала, как ее спину покалывает неприязненный
взгляд.
В пультогостиной уже никого не
было – все разбрелись по каютам. Капитан вряд ли успел так
быстро заснуть, к тому же он любил почитать перед сном, но Полина
не рискнула его тревожить. «Ну и ладно, – малодушно подумала
она. – Пусть кошка у меня переночует, а утром решим, что с ней
делать».
* * *
Накануне отлета Станислав традиционно
спал плохо, с красочными, но скорее муторными, чем страшными
сновидениями. Сон более-менее наладился только с рассветом, поэтому
нежное: «Доброе утро, милый!» – вызвало у капитана жгучее
желание придушить любвеобильную дамочку подушкой. Станислав пощупал
вокруг себя в поисках той и другой, но потом сообразил, что голос
доносится из коммуникатора.
– Маша! – страдальчески
пробормотал Станислав, жалея, что комм надет на руку и у него
сложная застежка. Иначе им можно было бы запустить в стену. –
Какого черта?! И я же сто раз приказывал называть меня капитаном,
неужели так трудно запомнить?
– Доброе утро, милый
капитан! – послушно повторил искин. – К тебе гости.
– Кто? – Капитан сощурился
на часы. Время было на грани приличия, хотя команда наверняка еще
спала. – Что им надо?
– Похоже, это новые клиенты.
Обслужишь?
– Заказчики, Маша,
заказчики! – Станислав кое-как воздвигся с койки, на
ощупь сдернул со стула брюки и насадил на голову фуражку. – И да, я
с ними поговорю, открой шлюз!
По пути капитан сообразил, что не
помешало бы надеть еще и китель или хоть рубашку, чтобы произвести
на «клиентов» более выгодное впечатление, но было поздно: оные уже
заходили в пультогостиную. Точнее, заползали.
То, что побольше, напоминало
вставшего на дыбы кузнечика: длинное тощее тело, треугольная голова
с огромными фасетчатыми глазами, черный хитиновый покров,
причудливо расписанный ярко-синими и алыми пятнами, и четыре парных
пучка щупалец вместо верхних лапок. Нижние заменял толстый
змеящийся хвост.
То, что поменьше – раза эдак в
полтора, – походило на матрешку, сделанную по мотивам первого
чудища. Щупальца плотно прижимались к бочкообразному телу,
подбородок лежал на выростах-складках шеи, как на стопке блинов, а
пятна были крупнее, но бледнее и реже.