Станислав был с ней солидарен, вот
только с подбором слов замешкался.
– Ах ты… бешеный жеребец! –
ляпнул он неожиданно для себя самого.
Теодор предпочел бы услышать такой
эпитет от девушки, ибо в капитанском голосе не было ни восхищения,
ни нежности, а лишь завуалированное обещание превратить его в
мерина. Тем не менее раскаяться пилот и не подумал.
– Этот … чуть в нас не
врезался! – оскорбленно завопил он, тыча пальцем в логово
подлого труса.
Станислав посмотрел на Дэна. Тед
тоже, однако киборг, не дрогнув, сказал правду:
– Не врезался бы, а задел по
касательной, ободрав обшивку по левому борту. Вероятность серьезных
повреждений при исходном курсе на данных скоростях была крайне
мала.
Пилот обиженно запыхтел, но друг еще
не закончил:
– Хотя все равно пришлось бы
садиться, вызывать ВАИ и оформлять протокол, а потом еще несколько
дней ремонтом заниматься. А у нас груз и сроки поставки.
Станислав не сомневался, что о грузе
Тед думал в последнюю очередь (если вообще о нем вспомнил). К
счастью, датчики показывали, что прицеп по‑прежнему составляет
компанию кабине, а его содержимое не рассыпалось тонким слоем по
площади в пятьсот квадратных километров.
– Ну хорошо, увернулся ты от
него, а потом?!
– А потом я увлекся, –
честно сказал Тед. – Будет знать, как со мной связываться!
Станислав понял, что дальнейшие
воззвания к совести пилота бессмысленны. Она пребывала в полной
гармонии с его характером и убеждениями.
– Выводи корабль на
орбиту, – сурово распорядился капитан, возвращаясь в
кресло. – А потом наведешь тут порядок – сам! – и
проверишь груз. Каждый ящик и каждое крепление, ясно? Составишь
список и отчитаешься мне по каждому пункту. Если что‑то разбилось
или сломалось, вычту из твоей зарплаты. И если штраф за твои
художества придет – тоже.
– Как будто оно от столкновения
не разбилось бы, – проворчал приунывший пилот.
– Твоя задача – сохранить груз, а не
угробить его наиболее оригинальным способом, – отрезал Станислав. –
Так что как ты там говорил? «Дураков надо учить!»
* * *
«Космический мозгоед» благополучно
вынырнул из червоточины в трех световых годах от Маяка и лег на
курс к первой станции гашения. В ближайшие пятнадцать часов корабль
в управлении не нуждался – если, конечно, не случится
какой‑нибудь, цензурно выражаясь, форс‑мажор.