или преимущества Apple перед Samsung. Из-за его болтливости много времени уходило впустую, и от тренировок не было толку. А учитывая то, как Илюша уплетал бургеры в «Макдоналдсе», говорить о спортивной фигуре приятеля не приходилось.
Илья нигде не работал и о том, чтобы найти своё призвание, не помышлял. Жил с родителями, которые всем его обеспечивали. Двадцатипятилетний детина и думать не думал о девушках, об отношениях или (упаси бог) собственной семье и тем более о детях. Это было бы для него сущим безумством. Он даже отказался от автомобиля, когда родители предложили ему его купить. Машина в какой-то мере тоже нуждается в заботе, а у Ильи и без того хлопот хватало. Например, придумать, как не разорваться между игрой в «Доту»[5] и новым сезоном «Сотни».
– Садись, братан. Я уже зарядил, – Илья, не глядя, хлопнул по ковру ладонью. – Жрать хочешь?
– Нет. Я не голодный.
Паша успел лишь взять в руки свой джойстик, как из коридора послышался звонок. Барт, подав голос, кинулся к дверям.
– Странно. Кого это принесло? – Илья поставил игру на паузу. – Родоки уехали в Чехию. Папа маме какой-то мост на Восьмое марта показать обещал. Вернутся только через неделю. – Он не без труда поднялся и направился к двери.
Дверь хлопнула, но пёс не прекращал лаять, причём явно недружелюбно, и Паша выглянул в коридор посмотреть, кто пришёл.
– Тихо, Барт! – цыкнул Илья и, смягчив тон, пробасил: – О, кого я вижу! Ты своего любимого потеряла?
У порога, фыркая, как промокшая кошка, топталась Катька. У Паши от неожиданности перекосило лицо. И чего она тут забыла?
– Он мне больше не любимый. – Катерина с гордым видом зашла внутрь и скинула с головы капюшон.
– Да ладно тебе, не злись, – примирительно улыбнулся Илья, – мы всего-то полчасика поиграть хотели.
Паше стало стыдно. Ведь он даже не рассказал другу о том, что расстался с девушкой.
– Я вот тут заехала на нашу старую квартиру, – с вызовом начала Катька, – а там – никого. Думаю, наверное, он у своего дружка.
Услышав «нашу», Паша почувствовал во рту горький привкус. От её болтовни об их будущей семье у него всегда начиналась изжога, как после острой мексиканской тортильи, которую Катька считала своим фирменным блюдом.
– Илюша, сделай-ка чаю. Нам с Павлом надо поговорить, – выдала Катька, разговаривая со своим отражением в зеркале, одновременно стирая обслюнявленным пальцем размазавшуюся под глазом тушь.