Рэмбо, худощавый и бледный чернобородый господин со сдержанными манерами, одетый, как заметил Каупервуд, с большим вкусом, чем многие из присутствующих, окинул его внимательным взглядом и улыбнулся приятной, слегка застенчивой улыбкой. Ответный взгляд ему было трудно забыть: глаза Каупервуда говорили больше, чем любые слова. Вместо того, чтобы отделаться незначительной шуткой, мистер Рэмбо решил объяснить ему кое-что о положении дел на Северо-Западе.
Для человека, недавно вышедшего победителем из тяжелейшей жизненной передряги, испытавшего на себе все нюансы порядочности и предательства, сочувствия и бюрократизма влиятельных людей в одном городе Америки, настроение влиятельных людей в другом большом городе Америки не имело особого значения. Каупервуд уже давно понял, что человеческие качества одинаковы в разных обстоятельствах; ни климат, ни природа, ни что-либо иное не влияют на них. Для него примечательным свойством рода человеческого была странная алхимия, позволявшая людям становиться всем или ничем в зависимости от времени и обстоятельств. Иногда в редкие моменты, свободные от деловых прожектов, он размышлял об истинном предназначении жизни. Если бы он не был великим финансистом и выдающимся организатором, он мог бы стать адептом философии индивидуализма, но такое призвание, если он вообще думал о нем, казалось ему довольно банальным. Он имел дело с материальной стороной жизни, скорее с малозначащими идеями, предназначенными для управления материальными вещами и достижения богатства. Сейчас он находился здесь, чтобы разобраться в потребностях и огромных возможностях Среднего Запада, чтобы покрепче ухватиться за источники власти и богатства и укрепить свое положение. Во время своих утренних визитов Каупервуд узнал о размерах и особенностях скотобоен и мясной торговли, о доходах крупных железнодорожных и пароходных компаний, о бурном развитии рынка недвижимости, зерновых спекуляциях, гостиничном деле и строительстве. Он узнал о крупных промышленных компаниях, производивших автомобили, лифты, сноповязалки, моторы и ветряные мельницы. Судя по всему, любая новая отрасль хорошо приживалась в Чикаго. В разговоре с директором товарной биржи он узнал, что немногие местные акции торговались на фондовой бирже. Основной объем торгов приходился на спекуляции пшеницей, кукурузой и прочими зерновыми культурами. Акциями крупных компаний Восточных штатов играли на Нью-Йоркской фондовой бирже по арендованным телеграфным линиям, а не наоборот.