«Всё куплю, сказало злато, всё
возьму, сказал булат, - подумал я, поправляя перевязь. – То-то же,
знай наших!»
«А ведь так и не успел отдариться за
нож», - мелькнула запоздалая мысль.
Нож был простенький, - а какой еще
мог быть у Барата, - но тяжелый, серьезный, боевой. Кому надо, тот
поймет. Клинок явно был для меня великоват и скорее походил на
короткий меч, с которыми мы тренировались с братом в горах. При
мысли о брате сердце привычно сдавило – отсутствие новостей после
утреннего нападения гворча в предгорьях и тревожные сновидения с
мумиями, Хродвигом и братом не добавляли оптимизма.
«И при чем тут старый Хродвиг? Старик
сам как мумия», - раздраженно подумал я.
Я специально оделся нарочито
по-горски. Во-первых, это была очень удобная одежда и я к ней
привык. Во-вторых, хотел показать окружающим, что я горец и
нисколько этого не скрываю и не стыжусь. Я придирчиво оглядел себя
в начищенный блестящий лист. Изображение было расплывчатым, но за
неимением гербовой… Зеркало мне все равно не изобрести. Ну, знаю я
слово «амальгамма» – и что? Это единственное, что я могу
глубокомысленно брякнуть в разговоре о зеркалах. Только с кем здесь
вести этот самый разговор? Я тяжело вздохнул, и мы двинулись
к выходу.
После недолгого совещания мы решили,
что в путь мне лучше отправиться на каталке. Пока мышцы не пришли в
тонус, нагрузку лучше нормировать. Поэтому сейчас я восседал в
своей коляске, которую вез Барат. Прохожие удивленно оборачивались
вслед, но я не обращал на подобные пустяки внимания. Хотя процессия
у нас и вправду получилась презанятная.
Впереди, возвышаясь над толпой,
вышагивал слепой Тумма в своей алой повязке поверх глаз.
Удивительно – но шел он без поводыря и трости, и вполне уверенно.
Его походка напоминала мне кошачью – напруженные, наполненные
внутренней силой движения, грациозность и чувство равновесия.
Слепота ли выработала в нем энергию и уверенность, которую он
излучал, или он всегда был таким – я не знал, но прохожие
шарахались от него, стараясь оказаться подальше и не попасться ему
под ноги. За Туммой вышагивал Йолташ, с бесконечным презрением и
превосходством горца рассматривая горожан. Впрочем, он немного
переигрывал, выпятив нижнюю челюсть, изображая свирепого
хайлендера. Следом ехал я в своем недавно сделанном кресле-каталке.
Барат привычно уже занял место за моей спиной и взялся за
управление. Замыкал шествие Остах, особо не выделяясь на фоне
братьев. Старика Ллуга с парой слуг оставили в гостинице при
госпитале вместе со скарбом, тем более что за сегодняшний день уже
было уплачено. Кайхура пришлось оставить там же. Щенок долго
возмущенно гавкал, не желая расставаться, а все мои уговоры
игнорировал. Но кто знает, какая встреча нас ждет? Прийти на
торжественное мероприятие с щенком-альбиносом, который любит при
случае откусить кому-нибудь палец... Думаю, это будет перебор.