Чертов чемодан закрылся наконец, она выпрямилась, огляделась.
Пять коробок с самыми нужными вещами, несколько тюков с одеждой. Должно хватить на первое время, тем более что щедрый отчим дал денег не только на ремонт. Велел ни в чем себе не отказывать.
Книги накануне переехали к маме, кое-что из мебели, достойное звания антиквариата, отправилось на реставрацию. Всего остального дожидалась помойка.
Ключи бригадиру ремонтников были уже выданы. Осталось только взять собаку на поводок – и в путь…
Покуда ехали, Соня тоже не умолкала. Усердно выискивала все новые и новые плюсы в Настиных обстоятельствах. А Насте все больше хотелось остаться наконец одной и поплакать.
Почему? Ответить на этот вопрос было трудно. Попробуй-ка объясни некоторым, особенно неутомимым оптимистам, по какой такой причине вид разоренного родительского гнезда, в котором прожиты все твои двадцать шесть лет, удручает тебя, а не радует! Да, конечно, гнездо это давно требовало ремонта и, наверно, станет в результате картинкой… но ведь это будет уже другой дом. Где все будет по-другому…
Попробуй-ка объясни, какой одинокой и пустой кажется тебе жизнь без уютного маминого крылышка, а тем более – без дочки! И пусть Машку пока никто не отнимает, тьфу-тьфу, а мама обещает забегать раз в неделю… все равно, не слишком ли много всего одновременно свалилось на ее бедную голову?
Вполне хватило бы и прихода бывшего мужа. Который бросил ее с грудной дочкой на руках, полюбив другую, как он сказал, и почти семь лет не подавал признаков жизни. А тут явился и… что уж там, действительно успел намекнуть, что не прочь вернуться насовсем, коли примут.
О чем Насте и думать не хотелось. Ибо кто предал раз, тот сделает это снова. Однако окончательный отказ она должна была ему дать еще только через неделю – когда Машку привезет, – и предстоявший разговор тоже ничуть не радовал.
«Прекрасные юноши» – единственное, чего ей сейчас недоставало!
…Но, конечно, Соня была права.
Настоящих причин грустить и плакать Настя в своем положении и сама не видела, сколько ни искала. Поэтому оставалось только честно признаться себе, что ее просто пугают перемены. Жили они жили, тихо-мирно, с мамой и Машкой, а теперь – изволь, как-то приспосабливайся ко всему новому, что взяла да и преподнесла жизнь!..
– Пить хочу – умираю! – сказала Соня, заперев за грузчиком дверь. – Давай чайку глотнем. Потом помогу тебе быстренько раскидать все по местам и поеду, пока светло. Меня, конечно, никто не ждет на даче, бабка с дедом ликуют там, заполучив в полное свое владение внуков. Но показаться и припугнуть их надо, чтобы знали – я бдю и окончательно детей разбаловать не позволю!