С Варварой Чиркиной они познакомились в детской поликлинике. Никита уже был ординатором, студентка мединститута Чиркина летом подрабатывала медсестрой. Никита пытался держаться солидно, но Варя, хоть и младше на два года, сразу определила его жизненную непрактичность, и как-то так повелось, что именно она решала, когда им идти в кино, когда на пирушку к друзьям, когда за учебники садиться. Никита не возражал: хочет командовать, пусть командует. Человек он покладистый, неконфликтный, а коли понадобится, то постоять за себя сумеет. А Варвара девушка рассудительная, можно и послушаться. Но когда заговорили о женитьбе, Никита твердо сказал, что сначала представит Варвару своим родителям, а уж потом будет знакомиться с ее мамой и отцом. Своих он не предупреждал, что приедет с девушкой, но когда вошли в квартиру, явственно ощутил запах маминого фирменного гуся с яблоками, а в коридоре его приветствовали мамина сестра Лиза и глава рода Максимовых – академик Никита Борисович Максимов, дед Никиты. Варя от такого обилия людей в доме сначала вроде как растерялась, но потом решительно тряхнула головой, заплела пышные волосы в густую косу и отправилась на кухню. Там она быстренько со всеми познакомилась и в гостиную вошла уже совсем как своя, с горкой тарелок, которые тут же начала расставлять на столе. Во время обеда о молодых не было сказано ни слова. Только под конец вечера дед Никита Владимирович поднял рюмку, произнес: «За здоровье молодых», и хотя спиртного почти не употреблял, рюмку осушил до дна.
А вот с Вариными родителями, в основном с отцом, отношения у будущего зятя сразу не заладились. Приехали они на дачу, где машинист электровоза Илья Васильевич Чиркин потчевал гостя собственноручно выращенными клубникой, огурчиками да помидорчиками, укропчиком и редисочкой. Вот только когда Никита от самогона отказался, помрачнел: «Не мужик ты, что ли, или болеешь чем?»
– Здоров, – коротко ответил Никита. – Курить курю, а пить не люблю, потому и не пью.
Илья Васильевич молча опрокинул свою стопку, хрустнул огурцом, засопел сердито. После третьей рюмки, раскрасневшись и беспрестанно вытирая лицо и шею полотенцем, принялся за молодого человека всерьез.
– И где ж ты, мил человек, с женой своей раскрасавицей жить собираешься, на какие-такие капиталы кормить-одевать-обувать будешь?