Вопреки ожиданию никакой сентиментальной ретроистории не последовало. Воцарилось неловкое молчание. На Инну уставились стальные глаза Марии Стюарт перед восшествием на плаху. Любые шутки в этом милом доме, похоже, были неуместны.
– Сергей был лишь одним из многочисленных дальних знакомых сына, – с неприязнью пробормотала она. – Заурядный мальчик из провинции. Ну, был когда-то с Никитой в общей компании. А потом компания распалась, кажется, девушку не поделили. В последние годы, как вы понимаете, у них вообще не могло быть ничего общего. Слишком разный образ жизни…
«Ну, Серега, ну, погоди, дезинформатор, вернусь в Москву, ты у меня попляшешь, как пескарь на сковородке! – мысленно пообещала Инна. – Все наврал, все перепутал, а теперь я еще и вляпалась в мутную историю», – продолжала бушевать она в душе, а вслух осторожно спросила:
– Ну, раз его рекомендация ничего не стоит, я, пожалуй, пойду? Тем более есть куда. У меня в Питере родственники, масса знакомых, и вообще мне есть чем заняться в культурной столице. Пойду погуляю.
– Ну что вы, душенька, Инна Павловна, ради бога, оставайтесь! – остановила ее широким жестом хозяйка. – При чем тут этот, как бишь его? Ну да, Сергей. Вы-то сами мне сразу понравились. Посидим, попьем чайку, один мой молодой друг как раз торт для нас привез. В общем, поболтаем о столичных новостях. Мне после смерти Никиты так одиноко… А этот скользкий тип… Ну, Сергей Бурмистров. Давайте считать, что у вас ко мне другая, более надежная рекомендация. Например, Союза писателей или Союза журналистов, если это для вас, Инна Павловна, так уж важно.
Надо сказать, все документы Инны старуха изучила довольно внимательно еще в прихожей.
Хозяйка и гостья прошли в дальнюю комнату. Она тоже походила на маленький зал музея средней руки. На комоде и тумбах стояли небольшие бронзовые фигурки и парные подсвечники. А картины на стенах были не старше девятнадцатого века.
Инна уселась в углу, удобно угнездившись в глубоком, уютном антикварном кресле с новенькой обивкой «под старину», включила диктофон и собралась вздремнуть под нудное бормотание хозяйки…
Сколько подобных воспоминаний она выслушала за годы работы в разных редакциях, сочиняя ради «презренного металла» всевозможные заказухи! Как часто посередине длинного монолога усилием воли заставляла себя очнуться, чтобы вставить привычные фразы: «С этого места, пожалуйста, поподробнее», или «Ну надо же! Кто бы мог подумать!», или «Потрясающе! Я об этом никогда в жизни не слышала». Главное, надо было дать собеседнику почувствовать уникальную значимость его рассказа, позволить ему раскрыться, чтобы тот наконец поведал миру очередную банальность, но хотя бы на сей раз снабженную интересными деталями.