Не успел Викентий Модестович произнести очередной цветистый тост, привычно глядя в объектив видеокамеры, как все повернули головы к дорожке и грянули дружное «ура!». Оратор тоже недовольно обернулся, но тут же сориентировался и продолжил:
– Слово материально, дамы и господа, мы с вами получили блестящую возможность в этом убедиться! Минуту назад я говорил о нечаянной радости. И Господь услышал мои слова. Извольте видеть: мой внук Стасик привез в наш дом очаровательную девушку.
– Знакомьтесь, это Серафима, – пробасил Стасик, горделиво скосив глаза на ослепительно юную спутницу.
– И шестикрылый серафим на перепутье нам явился, – с чувством продекламировал, глядя прямо в камеру, Викентий Модестович. И широким жестом представил гостью будущим зрителям домашнего видео.
Викентий Модестович неизменно требовал, чтобы все мало-мальски важные события в жизни семьи фиксировались для вечности. Обычно патриарх наговаривал в камеру текст «от автора» нарочито равнодушно, а тут вдруг воодушевился, в его голосе послышались наигранные актерские нотки. Голос автора будущего фильма слегка дрогнул, но это никому не показалось удивительным. Еще бы! Юная красавица могла украсить любую, даже самую рутинную семейную видеосъемку. Ни один киношник на свете, да что там киношник – ни один мужчина не смог бы остаться равнодушным к этой цветущей победительной красоте.
– Серафима, а где ваш брат херувим? – игриво поинтересовался Гарик. Он не сводил с девушки восторженных глаз. Гарик снимал Серафиму вдохновенно, окончательно позабыв про собственного отца, традиционно взвалившего на себя нелегкие обязанности тамады.
Серафима, нимало не смутившись, улыбнулась прямо в объектив видеокамеры, как загадочная и прекрасная героиня немого кино, потом обвела ясным взором домочадцев и улыбнулась еще раз – всем сразу и каждому в отдельности. В эту секунду солнце вышло из-за туч и осветило поляну перед домом. Каждому мужчине, сидевшему за столом, захотелось, чтобы удивительная солнечная девушка улыбалась только ему. И никому другому, черт возьми!
Викентий Модестович приосанился, провел рукой по усам и разгладил «гишпанскую» бородку с проседью. Гарик попытался поиграть мускулами, но получилось не очень, лишь округлое пузцо напряглось под растянутой футболкой. Василий, служивший в загородном доме сторожем и разнорабочим, поспешно и учтиво пододвинул гостье стул. Однако та по-прежнему продолжала стоять, изящно пристроив прелестную ножку на камень. Гостья безмятежно щурилась на солнце, разглядывая всю честную компанию, наверное казавшуюся ей (за исключением ровесницы Катерины) сборищем скучных стариков и старух.