VI
С зарёй покой настал в природе, и штиль
На море кстати был. Ремонт сопутствовал погоде. О чём
Напомнить не забыл Калан нерадостному люду. Ну а сам, ушёл в каюту, Уединившись, думал он: «Пар иссушит только пламень. Но где столько взять Огня? Сырость – кара этих зон. Ну тогда спасла бы гавань, найти её обязан я. Где я мог бы скрыть людей от опасности и страха, дабы мерзостных зверей Не пугала больше ряха. Затем оставив этот брег, неугомонный человек
Искать отправиться один.» Но стук вдруг мысли оборвал,
Когда б старик войти желал.
боцман
–Решусь отвлечь, мой господин,
Предупрежу тебя не долго. Опять я странность
Замечаю! Искать я брешь велел им строго, а сам водицу там
Качаю. И нашли, глазам не веря! Но не верить-то нельзя!
Чуть сознания потеря не сразила вновь меня.
Брешь заделана-то с моря!
Калан
–Довод твой настолько дик! Не хватало б ещё горя!
Не хвораешь ли старик? Видать зверь тебя обидел
И головке сделал больно. Ты ступай, поспи спокойно.
боцман
–Не один в низу я видел небылицу ту чудную…
И Калан спустился в трюм, где тут же стих болтливый
Шум. Но, пройдя и встав вплотную, убедился, что заслон
Был действительно с наружи не гвоздём и закреплён.
Калан
–Кто-то, братцы, нас спасал. И этот кто-то не от суши
Загадок много мне задал… Ну что стоим? Займитесь
Бортом, надёжным сделайте ремонтом.
VII
Калан в раздумье брёл в каюту.
В дверях же замер на минуту, коль от
Увиденного дива его вскружилась голова. И тот,
Который мыслил живо, стал вдруг подыскивать слова.
Он влюбился в деву сразу, сражён был видом наповал. Была ж
Подобна не алмазу, брильянт отточенный сиял. Высока, стройна, прекрасна, Да и гордость скрыть не властна. Но, увидев шею девы, в миг ослабли его Ноги, на пределе стали нервы, как заметил уплотненье. Понял он
В большой тревоге – не изъян был совпаденье. К одной расе
Принадлежность их свидетельствует метка.
Тяготила горла внешность
Необычностью своей. И таить стал
Шею детка, с детства пряча от людей. Но ждал
Подобной встречи он, желая знать со всех сторон о корне
Рода своего. И вот дождался он того. Всё причудливое платье было Жемчугом обшито, голова косой обвита, а в очах сияло счастье. Вот так
Предстала перед ним со смущением в борьбе та, что в снах являлась
Мужу. А он? Как гость вошёл к себе. И молвил гласом не своим,
Коль робость сковывала душу: «Так вот, кто портит мне