Все вокруг вдруг мрачнеет, словно музыка сменила тональность с мажора на минор. Меня пихают локтями, на платье проливают коктейль, кто-то наступает на босую ногу… Со всех сторон наваливаются чужие тела, становится нечем дышать, словно разгоряченная человеческая масса высосала весь воздух. Без обуви, в одном тонком платьице я чувствую себя маленькой и беспомощной, уязвимой. Очередной толчок едва не сбивает меня с ног. Подняв глаза, я вижу абсолютно пустое лицо, белую маску безо всякого выражения. Черные акульи глаза глядят с холодным расчетом, угрожающе поблескивая. Я трепещу от ужаса, а маска смеется…
Вздрогнув, я прихожу в себя. Надо мной склоняется чье-то лицо. Темная кожа, внушительный нос, очки от «Армани» в квадратной оправе. Длинные черные волосы ниспадают на белый халат.
– Очень хорошо. – На лице возникает улыбка. – Знаю, вам хочется спать, но нужно еще кое-что проверить. Приложили вас серьезно.
Мне светят в глаза фонариком, щупают пульс… Все еще тошнит? Нет. Можете прочитать текст на карточке? Я читаю, хотя каждое слово болезненно отзывается в израненном горле.
Врач снова тепло мне улыбается.
– Все нормально. Вам ведь уже немного лучше?
Я киваю. Это как рефлекс. «Не устраивай драмы, Сара». Меня отмыли и перебинтовали, но лучше я себя не чувствую. У меня взяли кровь, соскоб из-под ногтей, мазок с внутренней стороны щеки и сфотографировали синяки на животе и вокруг шеи. На кисти наложили толстые повязки, похожие на боксерские перчатки, ссадину на лбу залепили пластырем. Все болит, однако я осталась жива… Почему убийца не зарезал меня так же, как Джоанну? Почему она, а не я?
Мое сознание словно уплывает в этой тихой комнате, куда доносятся только неясные шумы больницы – жужжание и слабый писк приборов, шарканье резиновых подошв по коридору… Снаружи дожидаются полицейские, хотят меня опросить. Доктор настаивает, что мне нужен покой, но отдохнуть мне не дают – какие-то люди один за другим заходят снять показания приборов, проверить состояние… По углам переговариваются вполголоса, шуршат бумагами, передают из рук в руки чашки с чуть теплым чаем.
На все мои вопросы о Джоанне или Джеймсе ответ один: не волнуйтесь, отдохните, скоро вами займется полиция. Я откидываюсь на подушках и закрываю глаза в отчаянной надежде, что когда открою их, то окажусь дома. За окном на рябине будут скакать белки, а снизу из кухни будет слышно, как хлопочет Джоанна…