А месть? Валентин-Себастьян широко зевнул, выгнулся, лапками с выпущенными коготками деранув обивку дивана… Ну, во-первых, разговоров об отравлении ему подслушать не удалось. Обычный трёп: возраст, отсутствие физической активности, отказ от здорового питания… Да и своими глазами видел, как тёща с женой те же грибочки жрут. Ничего – живы, кобылы. А если и не та банка, так что? Ему уже как-то… всё равно, что ли, стало…
Во-вторых, месть – это напрягаться надо. Думать, изворачиваться, ловить момент. Мстить-то есть за что даже помимо отравления (которого, судя по всему, вовсе не было). Хотя бы – за постоянный вынос мозга и загубленную молодость.
Но Валентин Юрьевич прикинул: принимая ванну, жена электроприборов на бортик не кладёт – не столкнёшь. Окна моет крайне осторожно и редко – не получится полёту поспособствовать. Передвигается – медленно, с ленцой. Получается, вариант «споткнулась о кота, голову расшибла» – тоже исключён.
Да и к чему эти зверства приведут? Кто его кормить, холить и лелеять будет, а? Нет, ни к чему всё это. Лучше так, по мелочи. До лотка не дойти, мебель подрать с обоями, цветы с подоконника посбрасывать… провода опять же погрызть. Но в меру – прилетает за такое по пушистому заду с досадной неотвратимостью.
Себастьян чихнул, тяжело спрыгнул с дивана и уже было направился на кухню, как хлопнула входная дверь. Послышались голоса. Высунув пушисто-усатую морду из-за угла, он с изумлением узрел радостно взбудораженную жену в компании какого-то отвратного, с его точки зрения, кавалера…
***
С@ка! Ещё же пары месяцев не минуло, как вдовой стала! А уже мужика домой притащила – при живом-то… ну, пусть не муже, пусть при коте, бывшем прежде Валентином Юрьевичем! Все бабы одинаковы! И что, предполагается, что он вот это всё терпеть будет? Об ноги этому её хахалю тереться и мявкать умилительно? Да не на того напали, голубки!
А парочка-то времени не теряет! Пока Валентин-Себастьян башкой недоумённо мотал, пытаясь в ней сей беспрецедентный вопиюще-бесстыдный факт уложить – они уже в супружескую спальню, гады развратные, просочились! Врёшь, не возьмёшь! Дверь закрыть не удосужились, и Себастьян ошеломлённо наблюдал, как этот развратник подпрыгивает, неловко запутавшись в штанине. А дальше… фу, мерзость!
Не думая, не рассуждая, пушистая молния метнулась в полуоткрытый проём двери. Прыжок, взлёт… И вот уже Валентин Юрьевич со всей дури вцепился в вонючую пятку жениного хахаля зубами, а когти глубоко и с упоением запустил в худосочную мякоть голени.