- Отлично, - Хорст беззвучно хлопнул
пару раз в ладоши и холодно улыбнулся. - Но поздравлять не будем -
не с чем пока что.
Пистолет у меня забрали почти сразу
же. Хорст куда-то испарился, а меня двое парней в
чёрном повели прочь к выходу со склада.
За воротами оказалось яркое солнце,
свежий воздух и что-то вроде небольшого полевого лагеря... Посреди
города, верно. Такие места называют городскими прериями - там, где
когда-то стояли многие кварталы фанерных частных домов. И которые
потом сгорели или иным образом разрушились. И вместо "одноэтажной
Америки" остаются многие «километры в квадрате»
пустырей, поросших бурьяном.
Сейчас же один из таких пустырей был
превращён в стоянку разномастной техники. Палатки, барбекю, стойки
с лампами освещения, грохот мобильного электрогенератора, трейлеры,
большегрузные фуры, джипы...
И люди. Десятки людей.
Вооружённых.
Уже знакомые парни в чёрной
полувоенной одежде, в чёрных очках, с рациями и автоматами поперёк
груди. Спокойные, молчаливые, явно выполняющие роль местной
охраны.
И другие - совсем разные. Кто одетый
в камуфляж, кто в спортивный костюм, дорогой пиджак или в
легкомысленную гавайскую рубашку. С револьверами на поясах,
снайперскими винтовками или даже арбалетами. Они слонялись по
лагерю, болтали, ржали, пили пиво или ещё что-нибудь, жарили
барбекю...
Корпоратив на выезде, да и
только.
Вот только что за корпорации
развлекаются тем, что похищают людей и устраивают гладиаторские бои
насмерть?
Меня затолкали в длинный трейлер без
окон и освещённый внутри лишь лампами дневного света. Внутри этого
железного ящика сидело где-то с полдюжины чернокожих пацанов и пара
латиносов примерно моего возраста, одетых в одинаковые светло-серые
спортивные костюмы…
И абсолютно никак не отреагировавшие
на моё появление. Как сидели, безучастно уставившись в пол или в
пространство перед собой, так и остались сидеть, не удостоив меня
даже взглядом.
Закрываясь, громыхнули двери
трейлера, и я остался стоять под мертвенным холодным
светом.
Девять. Сейчас я точно сосчитал
сидящих внутри парней - их было девять. А я, соответственно -
десятый.
Они молчали. Не стал чесать языком и
я, опустившись прямо около дверей.
Больше всего меня занимало - во что
я, мать его, вляпался? А то, что я вляпался, причём по самые уши,
было очевидно.