Прошли через складское помещение, заставленное ящиками и коробками, и спустились по лестнице в подвал. Вошли. На голых стенах из красного кирпича было наклеено несколько афиш, где были нарисованы танцовщицы с высоко поднятыми ногами, да пара цветных рекламных плакатов. Ростовщик в этот самый момент сидел за столом и укладывал деньги в картонную коробку. Резко подняв голову, он увидел на пороге Дэна и сразу изобразил на лице улыбку, которая вышла у него не радостной, а холодной и искусственной. Гангстер подошел к столу, а я остался стоять у двери. Тело-хранитель, плечистый мужчина, лет тридцати, несколько расплывшийся в талии, сидел на стуле, рядом с дверью. До нашего прихода он листал журнальчик с красотками на обложке. Увидев нас, сразу напрягся, что сделало его похожим на пса, ждущего команды от хозяина.
– Привет, Дэнни! Не ожидал тебя увидеть. Случилось что-то? – сказав это, ростовщик метнул быстрый взгляд на своего телохранителя, который тут же вскочил на ноги. При движении полы его пиджака разошлись, и я увидел торчащую из-за пояса рукоять пистолета. Я среагировал на оружие как на угрозу – выхватил пистолет и направил ствол прямо в грудь охраннику. Его рука автоматически дернулась к оружию, но я отрицательно покачал головой, и тот медленно опустил ее, продолжая сверлить меня злобным взглядом.
– У меня сообщение от Дэнни, – сказал гангстер. – Босс считает, что ты нам кое-что задолжал.
– Нет. Нет! Я всегда был честен с вами! – испуганно вскричал Даккен, когда понял, зачем пришли к нему поздние гости. – Не верьте никому!
– Проныра Боб кое-что шепнул нам, а спустя два дня его нашли с проломленной головой на пустыре. Не то что мы поверили ему, но все же решили узнать, есть ли во всем этом доля правды, после чего расспросили о твоих делах малышку Боше, твою старую подружку. Оказалось, что ты ей по пьяному делу рассказывал, какой ты ловкий, что обведешь вокруг пальца кого хочешь, а тупоголовых ирландцев сам Господь велел обманывать! Потом мы еще кое с кем поговорили, и никто – слышишь, Даккен! – никто не сказал о тебе доброго слова!
– Это наглый оговор, Дэн! Мне просто завидуют! Я никогда!..
– Заткнись, падаль! Я еще не все сказал! Что ты скажешь о четырех семьях самогонщиков на девяносто четвертой улице, которые варят дерьмовое пойло?! Говори! Молчишь?! А ведь ты им торгуешь, при этом зная, как мы не любим подонков, торгующих подобным дерьмом на нашей территории! Мы много чего о тебе знаем, Даккен! Короче. Ты нам должен две с половиной тысячи! Что ты на это скажешь?!